Первым свой доклад зачитал Василевский, отметивший, что в современной маневренной войне особое внимание необходимо уделять моторизации войск, слаженности действий наземных частей и авиации, как можно смелее использовать тактику стремительных танковых прорывов.

Жуков же построил свой доклад сугубо на примере завершившейся КШИ. Он обратил внимание, что в настоящее время в боевой подготовке войск внимание главным образом уделялось ведению наступательных операций, и потому мало кто из командиров знает, как правильно действовать при отступлении и обороне, как сдерживать танковые клинья противника. Возвращаясь к игре, Жуков заметил, что тактическая ситуация, в которой ему пришлось действовать, сложилась таким образом, что он не мог опираться на вновь возведенные укрепрайоны в районе Белостокского выступа, из-за своей небольшой глубины насквозь простреливаемые артиллерией противника. Старую же линию обороны не удалось использовать с полной отдачей по причине весьма слабо развитого взаимодействия наземных войск, авиации и средств противовоздушной обороны.

Совещание длилось целый день, большую часть которого в зале присутствовал и Сталин. В прениях Вождь не участвовал, сразу же заявив, что он «не хочет лезть в неподвластные ему материи и предпочитает позицию стороннего наблюдателя, полностью полагаясь на профессионализм доблестных советских командиров, которые несут полную ответственность за свои по ступки перед партией, правительством и народом Советского Союза». Намекал ли он при этом на что-то никто точно не понял, но прозвучала эта невинная в общем-то, фраза достаточно двусмысленно.

Общую черту совещанию подвел нарком Тимошенко:

— Итак, товарищи, мы начинаем создавать новые предпосылки для дальнейшего роста нашей армии. Мы углубляем и расширяем ту долгожданную и крайне востребованную перестройку, которую начали осуществлять по директиве товарища Сталина почти полгода назад. Но в нашем современном мире перемены, увы, наступают слишком быстро, и в первую очередь это касается как раз области военного искусства. В связи со стремительным усовершенствованием боевых средств нам следует не только успевать за ними, но и опережать. Следует создавать в округах учебные центры по переподготовке командиров, уделяя особое внимание их умению действовать грамотно и сообразно боевой тактической обстановке.

Большое внимание следует уделить взаимодействию частей разных родов войск, связи, средствам ПВО, созданию высокоманевренных мехкорпусов и общей моторизации армии. Огромный пласт работы ложится и на плечи работников Генерального штаба, которым в самое ближайшее время следует заняться корректировкой плана оперативно-стратегического развертывания войск и мобилизационного плана вооруженных сил...

Крамарчук закрыл блокнот и глубоко задумался. Речи, речи... неужели они так ничего и не поняли? Нет, тот же Жуков, Василевский, Рычагов и еще с десяток военачальников однозначно сделали более чем глубокие выводы, а вот остальные? Даже те, кто знает об истинном положении вещей? Неужели им и в самом деле нужна настоящая война, чтобы хоть что-то понять, чтобы наконец-то научиться воевать?! Наверное, да. - И это плохо...

Тяжело вздохнув, сидящий в первом ряду подполковник поглядел на трибуну, неожиданно встретившись взглядом со Сталиным. Иосиф Виссарионович внимательно смотрел в его глаза и чуть заметно ухмылялся. Похоже, он прекрасно понимал, о чем сейчас думает Крамарчук, и был с этим согласен.

Швейцария, Цюрих, январь 1941 года

— Господин адмирал? — Раздавшийся за спиной голос заставил вздрогнуть. Вильгельм Канарис, тайно прибывший на территорию нейтрального Рейху государства, резко обернулся. Перед ним стоял невысокий человек в дорогом пальто. Ничем не примечательное лицо незнакомца — увидишь мельком в толпе и не запомнишь — было спокойно, губы чуть изогнуты в легкой улыбке. В руке он держал небольшой кожаный портфель.

— Да. Что вы хотите и какую сторону представляете? Я не сторонник дешевых авантюр, но предоставленные вами, гм, факты меня весьма заинтересовали.

— Давайте немного прогуляемся. На соседней улочке есть замечательное кафе, где мы сможем спокойно поговорить. Это совсем рядом. Ручаюсь, тема разговора не оставит вас равнодушным.

— Хорошо, идемте. — Канарис сделал незаметный знак своему охраннику и слегка раздраженно пожал плечами (глава Абвера уже отвык от гражданской одежды, и отсутствие привычной формы несколько нервировало), послушно следуя за незнакомцем.

На соседней улице, идти до которой оказалось и впрямь не более сотни метров, и на самом деле обнаружилось премилое тихое кафе, совершенно пустое в это время суток. Мужчины устроились за столиком в самом углу зала и заказали кофе.

— Итак, хотите знать, какую страну я представляю? Что ж, без проблем. — Собеседник прекрасно говорит по-немецки, хотя в его речи и угадывался неопределяе мый акцент, свидетельствующий, что этот язык для него не родной. — Но сначала прочитайте вот это, — он протянул Канарису сложенный вчетверо лист бумаги, — просто прочитайте, а дальше вы все и сами поймете.

Незнакомец неспешно достал портсигар и закурил дожидаясь, пока принесенный кофе немного остынет.

Если говорить начистоту, с первых же строк Канарис понял, с кем имеет дело. Та самая загадка, над которой он бился с августа прошлого года, сейчас сама шла в его руки. Русские, ну конечно, кто же еще! Они решили первыми выйти на контакт с ним! Но вот зачем?

Вчитавшись, глава Абвера начал понимать, зачем. Переданный документ содержал его собственную биографию. С одним только «но» — это была биография, касающаяся его недалекого будущего. Особенно поразила Вильгельма Канариса казнь во внутреннем дворе концлагеря Флоссенбург: да, являясь участником антигитлеровской группы заговорщиков, он был готов умереть, но получасовой предсмертной агонии в железном ошейнике на виселице он уж никак не ожидал! Дочитав, адмирал вопросительно взглянул на спокойно курящего собеседника:

— Что ж, весьма впечатляет. Но ведь у вас есть и что-то еще?

— Конечно. — На сей раз незнакомец протянул ему несколько скрепленных между собой листов, которые перед тем извлек из портфеля. — Ознакомьтесь. Это события ближайших пяти лет. Надеюсь, мне не нужно вам объяснять, откуда они нами получены. Никакой конкретики, касающейся грядущей войны и войсковых операций, там, разумеется, нет. Не торопитесь, читайте внимательно, время у нас пока есть. — Последняя фраза прозвучала с намеком, и Канарис это заметил.

На этот раз адмирал читал долго, почти десять минут — незнакомец успел выкурить еще одну папиросу и повторно заказать себе кофе. Дочитав, Канарис осторожно, будто опасаясь, что резкое движение может что—либо изменить, положил листы на стол и поднял взгляд:

— Спрашивать, правда ли это, я не стану, поскольку доказать вы все равно ничего не сможете.

— Отчего же? — Собеседник почти искренне удивился. — Разве вы не раздобыли доказательства сами? Ещё летом и осенью? Вам недостаточно? Что ж, будущее заставит вас еще не раз убедиться в истинности того, о чем вы прочитали.