Молниеносный пинок вышиб орудие из ладони Дэллика. Лютый меч-двойник, взмыв в открытое небо, потух и растворился в воздухе. В черную грудь с размаху саданул кулак левой руки воина, не хуже правого кулака наметанный в сокрушении мешков с песком на задворках юрты Модун. Не дав демону отлететь от удара, рука успела стиснуть вражье горло. В упоении взвился счастливый меч-Человек…

Ботуру показалось, будто он слышит, как в теле Странника суетятся, крутятся и стучат обрывки мгновений… валятся, засыпают… топчутся медленнее, медленнее… очень медленно. А еще почудилось, что разбитые в кровь пальцы окунулись в ледяной кипяток.

Дэллик вонзил когти в душащий его кулак. Бельма остановились на краю орбит и стреляли в воина морозными иглами. Собрав в легких остатки воздуха, демон расхохотался и выдохнул:

– Возможно, я и погибну… нынче, но мой астероид завершит за меня эту игру… Гибели вам не избежать!

Лицо Странника то появлялось, то пропадало. В раззявленном рту за рядами клыков, брызжа студеным пламенем, извивался раздвоенный язык. Раздутые ноздри покрылись куржаком. В них возились белые могильные черви. Запахло тлетворной слизью, гнилью, падалью…

Что-то блеснуло под ногой ботура. Тонкий луч золотистого света занялся на полу, как огонек в плошке, – луч отразился в глядельце Илинэ! Скользнул вверх, коснулся шрама-молнии на щеке Болота, точно теплой ладошкой, и заставил его обернуться.

Зоркий взгляд воина обежал изгрызенную Котлом дорогу от Диринга до горы жрецов, взметнулся сквозь горелые перелески и развалины утесов к поляне у Скалы Удаганки. Вот откуда исходил теплый луч. Там, на залитом солнцем островке, стояли, глядя на Болота, люди, которых он любил.

Восьмилучистый огонь пылал в ладонях Илинэ. Солнце горело в ее глазах, в глазах матушки, деда, Хорсуна, Быгдая, Айаны, Атына… ах, как похож был на брата погибший Соннук!..

Луч ослепительной догадки вспыхнул в голове ботура! Он вспомнил слова Соннука. Носок воинского торбаза поддел и поднял стоймя сияющую пластинку. Глядельце запылало в выгнутой середке, притягивая к себе солнце, повернулось так, что преломленный луч пал на черное от потеков Небыти брюхо железного великана.

Странник лихорадочно задергался и упал на колени. Зловонная утроба издала громкие шипящие звуки, а следом душераздирающий крик. Болот уже не чувствовал пальцев, но пылкое сердце погнало кровь к обмороженной руке и вернуло ей вместе с болью горячую силу. Он крепче сдавил кулак…

Запоздалым эхом откликнулся на бесовский вопль с Диринга безысходный стон Атына. Он один знал, что сейчас произойдет.

С дребезжаньем прокрутилось в голове Дэллика и, звонко щелкнув, вернулось время. Воин ослабил хватку, когда меч с восторженным свистом обрушился на демона, рассекая его от плеча до седалища. Густым фонтаном хлынула черная кровь, киша гадами и червями. Странник развалился на две половины. Обе они – правая с содрогающейся башкой, левая с выпавшей из развала груди мордой рогатого аспида – поползли друг к другу. Болот схватил за волосы и подтянул кверху одну половину, наступил ногой на вторую…

Бусины на брюхе железного великана засветились, как ягоды красной смородины солнечным днем. Поплыли дымные струйки, мелькнул язык огня. Клубы жирного черного дыма заволокли Котел, сухую озерную впадину и берега. Видение на потемневших тучах угасло.

Лишь теперь люди поняли все и вновь застонали на поляне Матери Листвени, навзрыд заплакали на горе жрецов.

– Матушка! – не выдержал Болот. – Илинэ!

Он их уже не видел. Орто стремительно сужалась в глазах. Мир стал маленьким, размером с Илинэ. Болот забыл о том, что на левый кулак его намотаны волосы Странника, а в правом исходит тоскующим жаром меч-Человек. Воин заставил себя стоять не шевелясь. Только растрепанные вихры над головой колыхались победным огнем.

Сбылось пророчество последнего на Посвящении испытания. Гулкой дробью забилось сердце… или предки застучали ножнами в щиты? Руки вспомнили доверчивую легкость Илинэ. Болот успел подумать, что будет помнить свой нежный мир до последнего мига жизни… который уже наступил.

Словно треснутое наполовину корявое полено в очаге, горел синим пламенем демон. Смрадом жженых нечистот и падали несло от него. В древних, выбеленных стужей ненависти глазах пылали красные угли. Из ушей и носа брызгали голубые и алые искры, из раззявленного рта выбивался прерывистый вой. Куски кожи скручивались лохматыми ремнями, когти свивались пламенными стружками. Истекая черным ядом, аспид слился с червями и гадами и разлился кипящей лужей.

…На ослабшие руки старого отца падала, проваливаясь в темень, Модун. Она не увидела, как вымахнул к небу чудовищный костер. Не услышала взрыва ужасающей силы, который снизу доверху потряс дымный воздух долины. Не ощутила под ногами трепета истомленной земли. Вместо всего этого Модун почувствовала, что оперенье стрелы из сыновнего колчана ярко вспыхнуло. Но падение в черную пропасть беспамятства не дало осмыслить, где загорелась стрела – на северо-восточной балке родной юрты или в ее истерзанном сердце.

* * *

Толщи лилового марева на горе внезапно расступились и начали делиться на поперечные слои. Одна за другой вставали и раздвигались перед Илинэ, струясь огненным светом, стены не проливающейся воды. В воздухе выстроился восьмигранный коридор. Восьмую пластину воссоздала седьмая, седьмую – шестая, шестую – пятая… Возник громадный Сата!

В лучистых гранях показалась долина Элен. Повторилась издалека и вблизи, сверху и снизу, сзади и спереди. Взорам предстали аймаки, горные гряды, леса, речки и озера; небо, тучи и замершие в поцелуе звезды; речные скалы, Большая Река и левый берег Эрги-Эн; Матерь Листвень и чаша-поляна с множеством множеств людей и зверей; гора жрецов, сам огненный коридор и девушка в сияющем нимбе.

Большое и малое обозначилось вкупе и розно, озаряясь высоким огнем объединенного духа. Великий лес восставал из ростка, росток – из Великого леса, Большая Река катилась из капли, а из Большой Реки вытекала капля. Из сущего рождалась любовь и сущее из любви. Благодаря ей, для нее, во имя ее жил мир людей и цвела зеленая Орто. Ни в одной грани Сата не было желтого колоба. Волшебный камень не отражал ничего злого из-за присущего ему свойства увеличивать чувства того, в чьих руках он находился…

Но дьявольский колоб никуда не исчез! Он продолжал висеть в небе, источая желчь и пагубные лучи. В нем шипела мучительная ненависть, бурлили преступные страсти и пузырилась пена греха. Клокотало лихо, содеянное людьми против Божьего и святого, живого и сущего. Смердело коварство, что питает немыслимые в человеке прихоти и пороки. Булькали лукавые соблазны, которые помогают демонам искушать, чтобы, искушая, искушать снова… Овеществленное зло гноилось и пучилось алчными порами. С хищным нетерпением взбухало оно в ожидании взрыва.

Едкая охристая капля брызнула у ног Илинэ. В земле разъело дымящуюся ямку. Девушка отшатнулась и едва не выронила волшебный камень. Айана и Олджуна подставили под ее руки свои ладони! Огненный коридор заполнился людьми. В их легкие хлынул чистый воздух. Солнечный ток крови побежал по сердечным венам к рукам, сложенным одной просторной горстью, и над головами взметнулись к небу лучи-поводья!