Волонтеры спасают

Еще до выезда в Петербург я понимала, как мало у нас средств на съемку. А о том, чтобы оплатить и одеть массовку, не было и речи. Но снимать было необходимо. Исторический факт: царедворцы, боясь возмущений, следили вместе с Бенкендорфом, чтобы отпевание Пушкина прошло скромно в Конюшенной церкви, куда могли попасть только избранные гости. Но народная толпа все же встретилась с гробом любимого поэта после отпевания. Эта сцена почитания Пушкина, последняя дань любимому поэту, была необходима фильму. Мне пришло в голову только одно: через петербуржское отделение телевидения в прямом эфире обратиться к жителям города, пригласив волонтеров бесплатно участвовать в съемках. Я также объяснила, что костюмов тоже нет, и что нужно женщинам приходить в платках, а мужчинам – в тулупах. Кроме волонтеров, в съемках приняли участие около двухсот молодых курсантов военного училища. В день съемок на набережной Мойки собралось около тысячи человек. Моей благодарностью этим людям, выстоявшим шестичасовую съемку в лютый мороз, были маленькие записки, подписанные лично мною – приглашения на премьеру фильма. Первыми зрителями, увидевшими картину «Пушкин. Последняя дуэль» в Петербурге в кинотеатре «Аврора», стали именно они, участники массовых сцен.

Вместе с художниками по костюмам и гримерами я показывала женщинам, как нужно поднимать воротник зимних пальто и повязываться платками, чтобы это хотя бы отдаленно напоминало XIX век. Но, конечно, эмоциональную нагрузку взяли на себя наши актеры – Анна Снаткина, Владимир Юматов, Юрий Траугот (исполнивший роль Вяземского) и, конечно, пятеро моих молодых актеров из ГИТИСа, которые шли в первых рядах, плакали и стали сердцем сцены. Наши добровольцы, которым пришлось касаться гроба Пушкина, были сосредоточены и эмоциональны, своим искренним желанием соответствуя великому мгновению. Чтобы помочь им добиться нужного состояния, из репродуктора лилась бессмертная музыка Свиридова. Несмотря на холод, никто не покинул киноплощадку.

А в середине дня неожиданно приехал режиссер Александр Сокуров. До этого я даже не была с ним лично знакома, но, конечно, видела его фильмы. Сокуров увидел мое выступление по телевидению и пришел поддержать, зная, как сложно снимать массовые сцены. Он принес термос с горячим чаем. Я сделала небольшой перерыв, познакомив Снаткину с необыкновенным художником. И после перерыва Сокуров не ушел, пока не убедился, что съемочный процесс выстраивается. Конечно, его появление на киноплощадке прибавило сил. Мы опять вышли в ночь. Зажглись факелы, и из Пушкинского дома появился гроб, который несли немногочисленные друзья Пушкина в сопровождении жандармов. Неожиданно одна из лошадей с жандармом поскользнулась и упала. Но, к счастью, никто не пострадал. Уже позже, оценивая в монтаже кадры, снятые в этот день, я поняла, что нам удалось прорваться в прошлое и в «дыму столетий» разглядеть прощание народа с гением. Знаю, что эти кадры вызывают наиболее сильное впечатление, и неудивительно: каждому через экран дано еще раз проститься с Пушкиным…

«На Мойку к Пушкину»

«Сотни петербуржцев пришли к дому, в котором умер Пушкин, чтобы принять участие в съемках фильма о гибели поэта.

Для съемок в кино я обзавелась большим пушистым платком. Примерно такие носили в XIX веке люди среднего сословия. А вот о валенках не подумала и явилась на съемочную площадку в привычных для моды XXI века остроносых сапожках на каблуке. За что и поплатилась: в двадцатиградусный мороз ноги мои уже через десять минут совершенно окоченели. Пришлось прятаться в открытом специально для этого фойе служебного помещения Музея-квартиры А.С. Пушкина на Мойке, 12.

Когда в городе узнали о том, что бюджет фильма ограничен, средств на массовку нет, люди живо откликнулись на приглашение.

К девяти утра, как и было велено, я вошла во внутренний дворик Пушкинского музея. В полной уверенности, что буду если не самая первая, то наверняка одной из немногих. А увидела почти целиком заполненный людьми двор. Больше всего было женщин – молодых и среднего, а также пожилого возраста. Приплясывая на месте, чтобы не замерзнуть, поглядывая в ту сторону, где уже вовсю суетились осветители, они тихонько обсуждали между собой события… января 1837 года.

– Жалко Пушкина, умер таким молодым, сколько бы еще мог написать! – говорила своей подружке 18-летняя Елизавета Ронгинская, студентка филфака Петербургского государственного университета. Александр Сергеевич, по ее признанию, ее любимый поэт. Прочитала про него все, что издано. И многое им написанное знает наизусть. – Я когда узнала, что все желающие могут принять участие в съемках, сразу решила, что приду, никакие морозы не остановят!

Наталья Бондарчук в короткие минуты отдыха охотно общалась с людьми. Киносъемочный процесс трудоемок. Часами приходится ждать “нужного момента”, репетировать, переснимать. А тем более на этот раз бесплатно для массовки. Меня поразил пожилой мужчина со щетиной недельной небритости. Он долго молча стоял у предназначенного для выноса пушкинского гроба, печально склонив голову на грудь. Я выбрала момент, подошла к нему, познакомились. Анатолий Александрович Степанычев, пенсионер, пришел сюда еще затемно, так хотел участвовать в съемках. Бороду отращивал специально к этому дню. И так понравился режиссеру, что решено было выдать ему костюм ямщика. Обязательно, сказали, попадет в кадр. Вот Анатолий Александрович и настраивался, стоя около гроба и вспоминая все, что знал о гибели поэта.

Встретилась мне здесь и “настоящая Пушкина” – симпатичная женщина средних лет, менеджер строительной фирмы Ольга Пушкина. Говорит, ее дед Александр Александрович был дальним родственником Александра Сергеевича. Собирается, выйдя на пенсию, заняться изучением своей родословной.

Время от времени нам предлагают “зайти в автобус, попить горячего чая”. Но люди не хотят покидать съемочную площадку. Они замерзли, наверняка уже и голодны, но знают, что перерыв, скорей всего, короток. Вот-вот вновь потребуются в кадре их оплакивающие Пушкина глаза. Они не про чай думают. Они о поэте скорбят.

Вот отснят кадр с Сергеем Никоненко, играющим верного дядьку поэта. “Нету больше барина”, – сообщает Никоненко притихшей у дома на Мойке толпе. Произносит свою короткую фразу актер тихо. Но мне почему-то кажется, что она звучит очень громко и долго. Будто колокол ударил набат, и продолжительным эхом несет ветер этот звук к покрытой льдом седой Неве»

Интересны, на мой взгляд, живые портреты участников массовки, записанные корреспондентом Людмилой Безруковой и опубликованные в газете «Труд». Мне они очень дороги, так как в них показано внутреннее состояние обычных людей, участвовать в таких необходимых фильму сценах.

Монтажно-тонировочный период

Весной 2006 года мы вступили в монтажно-тонировочный период. Признаюсь, что я смогла буквально вскочить на подножку последнего вагона уходящего поезда. Дело в том, что в кинопроизводстве за последнее время произошли очень серьезные изменения: внедрение новейшей техники, например, компьютерной графики, – и все это повлияло на сам киноязык. Американские боевики, «фильмы ужасов» и фильмы в стиле экшен на нем и базировались. Для того чтобы принять все новшества непредвзято и перенести их в свою работу, нужно было преодолеть определенный психологический барьер. И тут мне очень помогли мои дети. А также то, что я всегда страстно любила все новое.