И нам неленостно для безопасности снова повторить то-же. Жаждать, утруждаться, спать, быть заушаемым, вкушать пищу свойственно людям. Но творить дела, какие сотворил Господь, возможно уже было не людям, но Богу. Посему, когда, по сказанному прежде, иные, видя свойственное людям, злословили Господа, как человека, тогда делались они достойными меньшего наказания, нежели те, которые Божии дела приписывали диаволу. Последние не только святое повергают псам, но и Бога равняют с диаволом, свет называют тьмою. И что в этом состояла непростительная хула фарисеев, заметил то Марк, сказав: а иже восхулит на Духа Святого, не имать отпущения, но повинен есть вечному греху. Зане глаголаху: духа нечистого имать (Марк. 3, 29-30). А слепой от рождения, прозрев, свидетельствовал: от века несть слышано, яко кто отверзе очи слепу рождену. Аще не бы был Сей от Бога, не мог бы творити ничесоже (Иоан. 9, 32-33). И народ, дивясь совершенному Господом, говорит: сии глаголи не суть беснующегося: еда может бес слепым очи отверсти (Иоан. 10, 21)? Фарисеи же, которые почитали себя сильными в Законе, расширяли воскрылия риз, хвалились, что знают больше других, не устыдились при всем этом; но, говоря, что Господь имеет беса и что дела Божии суть дела бесовские, окаянные сии, по написанному, пожроша бесови, а не Богу (Втор. 32, 17). Подверглись же сему не ради чего иного, а только из желания отрицать, что творящий дела сии есть Бог и Божий Сын. Если вкушение пищи и телесный вид показывали в Господе человека, то почему же фарисеи не усматривали из дел, что Он во Отце и Отец в Нем? Им не хотелось признать это, лучше же сказать, они имели в себе веельзевула, который внушал им – за дела человеческие именовать Господа простым человеком, а за дела, свойственные Богу, не исповедывать Его Богом, вместо же Господа обоготворять сущего в них самих веельзевула, чтобы с ним, наконец, вечно мучиться им в огне.

19) И это замечание Евангелиста Марка в читаемом нами месте, кажется мне, наводит на мысль подобную сказанной, и показывает, что та и другая хула касается самого Господа, и Он сказал о Себе – и: Сын человеческий, и: Дух, чтобы первым наименованием указать на человеческое естество, а словом «Дух» обозначить Свое духовное, умное и преистинное Божество. Ибо в означение телесного Своего естества хулу, в которой можно получить прощение, отнес к Сыну человеческому, о хуле же непростительной объявил, что простирается она на Духа, чтобы этим отличением от телесного естества указать на Божество Свое.

Этот же образ речи примечаю я и в Евангелии от Иоанна, когда Господь, беседуя о вкушении тела Его, и видя, что многие тем соблазнялись, говорит: сие ли вы блазнит? аще убо узрите Сына человеческого восходяща, идеже бе прежде? Дух есть, иже оживляет, плоть не пользует ничтоже: глаголы, яже Аз глаголах вам, Дух суть и живот суть (Иоан. 6, 61-63). И здесь сказал о Себе Он то и другое, – и плоть, и дух; и слово «дух» употребил в отличение от плоти, чтобы ученики, уверовав не только в видимое, но и в невидимое Его, уразумели, что глаголы Его суть не плотские, но духовные. Для многих ли достаточно было в снедь тела, и как оно напитало бы целый мир? Но для того и упомянул о восшествии Сына человеческого на небеса, чтобы отвлечь их от телесного понятия, и дать им, наконец, уразуметь, что плоть, о которой говорил, есть небесная снедь и духовная пища, свыше подаваемая Им. Ибо говорит: яже глаголах вам, Дух суть и живот. А это значило: то, что показуется и дается за спасение мира, есть плоть, которую ношу Я; но сия плоть и кровь ея дана будет Мною вам духовно в снедь, так-что она каждому уделяема будет духовно, и для всех соделается охранением в воскресение вечной жизни. Так и Самарянке, отвлекая ее от чувственного, Господь наименовал Бога Духом, чтобы она о Боге представляла себе не телесно, но духовно. Так и Пророк, созерцая Слово соделавшееся плотию, говорил: Дух лица нашего помазанный Господь (Пл. Иерем. 4, 20), чтобы не заключил кто о Господе из видимого, что Он простой человек, но слыша слово: Дух, знал, что Он есть сущий в теле Бог.

20) Из этого явствует, наконец, что, если кто видит Господа беседующего о Себе самом и, смотря только на телесные дела Его и не веруя, скажет: откуду Сему премудрость сия? то согрешит он и произнесет на Него хулу, как на Сына человеческого; а если, взирая на дела Его, совершаемые Духом Святым, говорит, что творящий таковые дела – не Бог и не Божий Сын, приписывает же их веельзевулу, то явно хулит Господа, отрицая Его Божество. Ибо в евангельском сем изречении, как неоднократно уже замечено, Господь, говоря: Сын человеческий, указывает на Свое воплощение и человечество, чтобы сказав: Дух – выразить тем, что Его же есть и Дух Святой, Которым Он все творил. Поэтому, творя дела, говорил: аще Мне не веруете, делом Моим веруйте: да разумеете, яко Аз во Отце, и Отец во Мне (Иоан. 10, 38); уготовляясь же принести Себя за нас телесно, когда для сего самого пришел во Иерусалим, Он сказал ученикам Своим: спите прочее и почивайте: се приближися час, и Сын человеческий предается в руки грешников (Матф. 26, 45). Дела удостоверяли, что Господь есть истинный Бог, а смерть показала, что истинно имел Он тело. Посему, предаваемого на смерть справедливо наименовал Сыном человеческим. Ибо Слово бессмертно, неприкосновенно и есть источная жизнь. Но фарисеи не верили этим делам, даже не хотели видеть, что творили сыны их. Посему, Господь с кротостью также обличает их, говоря: аще Аз о веельзевуле изгоню бесы, сынове ваши о ком изгонят? Сего ради тии будут вам судии. Аще ли же о Дусе Божии изгоню бесы, убо постиже на вас царствие Божие (Лук. 11, 19-20). И здесь сказал: о Дусе Божии – не в том смысле, что сам Он меньше Духа, и что совершал в Нем сие Дух. Но и этим опять давал разуметь, что Он, Божие сый Слово, совершает все чрез Духа, и вместе научал слышащих, что, дела Духа приписывая веельзевулу, хулят они тем самого Подателя Духа. Ибо, и это говоря, показывает, что фарисеи не по неведению, но добровольно вдаются в такую неизвинимую хулу, и хотя знают безразсудные, что подобные дела суть