Наверху блаженства они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Он нежно поглаживал и целовал ее. Когда-то она думала, что ненавидит его, но только не сейчас. Ах, сейчас ей не хотелось даже думать, а только чувствовать!

Алекса не собиралась засыпать. Она помнила, что решила побыть с ним до тех пор, пока они оба будут наслаждаться той приятной и странной тишиной, сладостным умиротворением, окутавшим их обоих. А как только он заснет, она уйдет. Ей же говорили, что мужчины обычно сразу после этого глубоко засыпают. Возможно, виной всему тепло комнаты или тепло и близость его тела. Или может быть, что-то совсем другое заставило ее погрузиться в глубокий, приятный сон, который в данной ситуации был равен безумию.

— Милорд, милорд, вы же знаете, я никогда бы не позволила себе побеспокоить вас, но вы должны идти немедленно, иначе разразится ужасный скандал, который погубит нас всех! Только вы сможете убедить маркиза! Пожалуйста, поторопитесь!

Орланда? Неужели это голос Орланды? И о чем это она так возбужденно говорит? Алекса хотела проснуться, чтобы выяснить, что же происходит, но, с другой стороны, ей страшно не хотелось прерывать свои прекрасные, такие приятные сновидения.

Она услышала такой знакомый голос, произносящий ругательства на испанском, на английском и на французском, слышала, как он спрашивал, где его чертова одежда и почему он единственный мужчина, который может остановить безумства Ньюбери. Ньюбери? Сонным голосом Алекса пролепетала.

— Что, в конце концов, случилось, и почему столько шума?

Ее интересовало, почему он уже встал и почти оделся, в то время как она еще спит, и почему он с такой ненавистью посмотрел на нее и велел ей продолжать спать и ждать его, потому что он еще не закончил с ней!

— И позволь мне еще раз тебе напомнить, что тебе не стоит вылезать из постели, потому что ты можешь поранить себе ноги!

— Но Орланда! Я слышала, ты сказала…

С растущим чувством разочарования и гнева Алекса заметила, что Орланда, которую она считала своей подругой, ведет себя так, как будто не знает ее. Она стояла у открытой двери и, сгорая от нетерпения, кричала:

— Ради Бога! Даже сейчас уже может быть слишком поздно!

Потом дверь за ними тяжело закрылась, и Алекса осталась одна в «Комнате сбывшихся снов». Только китайский халат и незнакомая боль между ног напоминали ей о том, что здесь случилось, и о том, как легко он разрушил все ее планы.

Это случилось только потому, что он использовал грубую физическую силу… Нет! Она не будет сейчас думать об этом, так же как и не будет лежать здесь на этих шелковых простынях, измазанных ее собственной кровью. Спи и жди! Что еще он хочет? Он не закончил с ней! Как будто она проститутка, которой заплатили за определенные услуги, и он не получил еще все, за что заплатил! Она уверена, он будет неприятно удивлен, когда вернется в эту комнату и увидит пустую, измазанную кровью кровать.

Ей хотелось бы увидеть его лицо, когда он вернется! Но небо уже порозовело, и с улицы доносятся звуки пробуждающегося города. Алекса с облегчением вспомнила, что приехала сюда в простой наемной карете. Правда, уже довольно светло, и ее могут увидеть и узнать, несмотря на плащ и вуаль, когда она будет возвращаться домой. Но может быть, еще никто в доме не проснулся, а Пердита заверила ее, что кучер и привратник очень надежные люди.

В маленькой, тесной карете она быстро добралась до конюшни, откуда узкий коридор привел ее к потайной двери, ведущей в дом. А у Алексы был ключ от этой двери…

Через несколько минут, она будет в безопасности, в своей комнате и прикажет Бриджит сделать ей горячую ванну. И уж только потом она подумает обо всем… и обо всем вспомнит… Неужели такой внезапный уход Николаса и возбужденное состояние Орланды действительно были связаны с появлением маркиза Ньюбери? Если так, то… Об этом лучше пока не думать.

Нетерпеливо Алекса повернула ключ в замке и открыла дверь. Облегченно вздохнув, она подошла к лестнице, ведущей в ее комнату. Меньше всего она ожидала сейчас увидеть Бриджит, сидящую на ступеньках. Она ведь должна была ждать ее в комнате!

— О… леди! Как же я молилась, если бы вы только знали. Слава Богу, вы здесь, прежде чем кто-то стал интересоваться вами. Сама графиня сказала, чтобы я подождала вас здесь… и первая сообщила вам обо всем.

Алексе не нужно было смотреть на полные слез глаза Бриджит, не нужно было слышать ее рыданий, чтобы понять, что случилось.

— Это… сэр Джон, да? Когда?

Алекса слышала свой голос, который звучал совершенно бесцветно, но ей пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть.

— О, мадам, это случилось, когда он спал, и, слава Богу, он совершенно не страдал. Мистер Боулз первым заметил, что он… когда принес ему лекарство.

Алекса едва понимала, о чем идет речь, она задыхалась от горя, чувства вины и ненависти по отношению к себе. «Алекса, дорогая, ты должна думать только об его успокоении. Ты же знаешь, что нет никакой разницы, была ты с ним рядом в этот момент или нет».

«Ты же знаешь, он не хотел бы, чтобы ты так страдала, и горевала, и чувствовала… вину. За что? Разве твой муж этому учил тебя, а?»

Они были так добры к ней! Бриджит, Пердита, Джусто. Даже Орланда, когда узнала обо всем. Они постоянно напоминали ей, что нужно заниматься делами. Она не должна забывать, что является теперь владелицей огромного состояния и, что теперь она будет одной из самых богатых женщин Англии, когда приедет туда.

— Любовь моя! Подумай о том, как ты завоюешь Лондон! Когда ты войдешь в лондонское общество, тебя будут приглашать на все модные собрания! — Пердита вздохнула и стала описывать Лондон своего времени, когда еще не было столько условностей и церемоний. — Да, ты обязательно полюбишь Лондон, как только привыкнешь к его погоде. Это величайший и чудеснейший город в мире, все согласятся со мной!

Лондон, который все в один голос называли величайшим городом мира, действительно был полон соблазнов для тех, у кого были деньги. Здесь были и фешенебельные магазины на Риджент-стрит, на Барлингтон-Аркэйд, на Бонд-стрит, которые могли удовлетворить самые изысканные вкусы, и сказочные парки, где можно было кататься на чистокровных скакунах или в каретах, отливавших золотом. Когда темнело, все главные улицы тут же освещались газовыми фонарями, а через открытые окна и двери лился свет от бесчисленных свечей в хрустальных канделябрах. А в изящных каретах можно было видеть модно одетых джентльменов и элегантных дам.

В Лондоне сейчас открылся сезон, то есть наступило время, когда те, кому повезло не только иметь титул, но и приличное состояние, могли день и ночь веселиться и наслаждаться жизнью. И для молодых людей, не ограниченных в средствах, типа близнецов — виконтов Селби и Ровеля не было ничего более приятного, чем лондонский сезон, когда вокруг столько развлечений. Если они уставали от бесчисленных балов и приемов, они всегда могли пойти в театр или оперу, а потом можно было пойти к мадам Оливье или Кейт Хамильтон за, как они это шутя называли, приятными «ночными развлечениями». Но в этот теплый и солнечный полдень они уже посетили своих портных, и прежде чем отправиться в Гайд-парк, чтобы полюбоваться прекрасными чистопородными жеребцами, они решили съесть по фруктовому мороженому на Беркли-сквер. Там всегда можно было встретить друзей, знакомых, не говоря уже о родственниках.