– Я же говорила вам. Никто ничего не заметит.

Бирсфорд помахал рукой перед лицом Шрива. Колебание холодного воздуха заставило Шрива отстраниться.

– Вы лжете. Вы видели? Он отпрянул. Шрив пожал плечами.

Сзади к ним подошел режиссер. Худой, седой мужчина с сутулой спиной и в очках. Он выглядел как бухгалтер, но когда он заговорил, его голос и выговор явно принадлежали человеку искусства:

– Меня зовут Боутрайт, мистер Катервуд. Я много слышал о ваших успехах на сцене. Я рад, что мы будем работать вместе. – Стоя почти за спиной Бирсфорда, он протянул руку Шриву.

Шрив медлил. В тишине Бирсфорд пристально смотрел на руку режиссера. Наконец Шрив протянул свою руку в направлении голоса и промахнулся. Режиссер тут же исправил положение, но этот промах убедил наконец Бирсфорда.

– Значит, вам не всегда все так хорошо удается?

Мысленно проклиная его, Миранда встала между продюсером и Шривом.

– Меня зовут Миранда Катервуд, мистер Боутрайт. Мы с нетерпением ждем встречи с участниками спектакля и начала репетиций.

Он верно истолковал ее слова.

– Тогда давайте начнем. Я предлагаю пройти акты первый и второй, а потом я объясню свое видение этой пьесы.

– Актеры готовы? – спросил Шрив. Миранда взяла его под руку, и они последовали за режиссером по проходу.

– Да. – Она поднялись по ступеням из оркестровой ямы на сцену. Актеры и рабочие сцены сразу замолчали.

Шрив помедлил на авансцене, понимая, что все взгляды сейчас обращены на него. Миранда почувствовала, как по его телу пробежала дрожь, и увидела, как у него на горле заходил кадык. Он обратился к режиссеру.

– Я бы хотел пройтись по всей сцене.

– Это будет нелегко. – Голос режиссера звучал весьма скептически.

– Вы же не хотите споткнуться обо что-то и сломать себе шею? – Голос Бирсфорда, долетевший из оркестровой ямы, прозвучал излишне громко. Его услышали все на сцене.

И Шрив, и Миранда замерли. Потом Шрив медленно обернулся. Его невидящие глаза обратились к продюсеру. И Макбет своим королевским тоном произнес:

– Нет. И поэтому мне надо изучить ее сейчас. Я буду обходить сцену перед началом каждой репетиции и каждого спектакля. Чтобы быть уверенным, что никакого несчастного случая не произойдет.

– Добрый вечер!

– Привет, Миранда.

– Фредди? Фредди Франклин?

Мужчина кивнул. Он попытался распрямить поникшие плечи и изобразить бодрую улыбку. Она выглядела очень странно на его испитом лице.

Миранда вглядывалась в него, пытаясь увидеть в нем того блестящего молодого комика, танцора, певца, исполнителя шекспировских ролей, которого она знала. Наконец она осознала, что слишком пристально смотрит на него.

– Входи.

– Спасибо. Ты не против, что я пришел? Он едва переставлял ноги и был весь какой-то сгорбленный, помятый.

– Ада, – крикнула Миранда. – Посмотри кто пришел нас навестить. Фредди Франклин.

Костюмерша уставилась на него.

– Боже правый, Фредди. Что с тобой произошло?

Он пожал плечами.

– То же, что и всегда. Влип в очередную историю.

Миранда нахмурилась.

– Я не...

– Стыдно, Фредди, – продолжала Ада. – Ты так и не исправил свои дурные наклонности.

Он усмехнулся: – Теперь уже поздно. Какое-то время все молчали. Потом он откашлялся.

– Я услышал, что Шрив Катервуд и Великолепная Миранда играют Шекспира у Билли Бирсфорда. Поэтому решил зайти и узнать, какие неприятности свалились на вас.

Ада поджала губы. Миранда глубоко вздохнула.

– Никаких неприятностей у нас нет.

– Театр Бирсфорда ведь не на Пиккадилли-Серкус, – заметил Фредди.

– Дело в том... – начала Миранда.

– Как бы то ни было, это никого не касается, – строго сказала Ада. – Спасибо, что зашли, мистер Франклин. Если вы подойдете к кассе в день премьеры, на ваше имя будет оставлен билет.

– Все та же верная Ада, – фыркнул он. – По-прежнему оберегает своего мальчика Шриви. Или эту птичку? Ведь ты сама никогда не умела играть.

– До свидания. – Ада открыла дверь.

– Подождите, – обрела дар речи Миранда. Они оба посмотрели на нее. – Зачем ты приходил, Фредди?

Он взглянул на открытую дверь и тяжело вздохнул.

– Я подумал, что вы могли бы найти для меня работу. По старой дружбе.

Миранда бросила на Аду удивленный взгляд через плечо Фредди.

– У тебя странный способ обращаться с просьбой.

– Я ненавижу просить. – Его бледно-голубые глаза были все покрыты сетью красных сосудов, которые, казалось, переходили в такую же сеть лопнувших капилляров на лице.

– Ты трезвый?

Он мысленно проклял ее, но кивнул.

– Да.

– Мы здесь из милости, – честно призналась она. – Я не знаю, удастся ли мне найти для тебя что-нибудь или нет. Но я попробую.

Ада критически посмотрела на его костюм.

– Это лучшее, что у тебя есть?

– Да.

– Хочешь, чтобы я нашла что-нибудь другое?

– Это сойдет. Лучше сделай мне грим. Фредди попытался выпрямить свою сгорбленную спину.

– Вы будете мной гордиться, – пообещал он, когда Миранда вышла. – Вот увидите.

– Только бы нам не пожалеть об этом, – сказала Ада. – Теперь, Фредди, дружок, садись сюда и займемся гримом.

В первом акте

Пот струился по телу Шрива, даже подошвы его ног были влажными. Слава Богу, что он был в просторном одеянии, а не в лосинах. Иначе публика могла подумать, что он обмочил штаны.

Ища поддержки, он поставил правую ногу на свою первую метку. Это был небольшой деревянный брусок, который плотник приколотил у края рампы. Поставив ногу на него, Шрив становился за занавесом лицом к зрительному залу и, что еще важнее, к свету прожекторов во время своего выхода в первом действии. На полу находилось еще восемь других меток, расставленных под нужным углом, чтобы он мог занять правильное положение, произнося свои монологи или ведя диалог с другими актерами.

Миранда. Миранда! Черт бы ее побрал. Он хотел крикнуть ее, но занавес уже поднялся.

Актеры изображали сцену кораблекрушения. Их голоса раздавались среди звуков грома и ветра, долетавших из-за кулис.

– «Мы погибли! Молитесь! Погибли!»