– А ты? По твоим письмам я поняла, что ты счастлива в «Излучине». Это правда?

– Я была счастлива, насколько может быть счастлив человек в преддверии войны, – мягко произнесла Аннабель.

Она высвободила руку, отошла в сторону и отвернулась, словно пытаясь скрыть выражение лица.

Оливия стряхнула с плеч подруги снег.

– Ты влюбилась в него, да?

Аннабель промолчала. Оливия вспомнила последнее лето с Аннабель в «Веселом Шервуде». Тогда они еще этого не знали, но оно оказалось последним летом беззаботного детства. Они вместе упаковывали дорожный сундук Аннабель для поездки в «Излучину», делились девичьими мечтами, укладывая в него новую желтую амазонку и бледно-сиреневое бальное платье. Ройса Кинкейда не было в поместье, когда туда прибыла юная Аннабель Холстон. Он не видел повзрослевшую девушку в новом наряде, но Оливия решила, что любовь в сердце Энни зародилась именно тогда.

– Как ты догадалась? – тихо спросила Аннабель.

– По выражению твоего лица, когда ты услышала, как я сказала миссис Билл, что только и жду, когда Последний Рыцарь приедет и сделает мне предложение. Но я ни разу в жизни не видела Ройса Кинкейда и сказала так лишь для того, чтобы эти старые склочницы отстали от меня.

Аннабель повернулась. В ее глазах отразилась мука.

– Ты не поверишь, если я расскажу тебе то, о чем раньше молчала. – Аннабель прижала к щекам ладони. – О, Ливви, я так устала жить во лжи. Я больше не в силах плакать…

Помедлив, Оливия обняла кузину, от которой пахло лавандой и свежим снегом, и крепко прижала к себе.

– Хочешь рассказать мне об этом?

– Я не просто люблю его. Все гораздо хуже. Я его жена.

Оливия погладила кузину по спине. Ей хотелось забросать Аннабель вопросами, но она лишь спросила:

– Давно?

– Именно тогда мы с Бо переехали в «Излучину», а Карлайл перестал со мной разговаривать.

Аннабель отошла назад, расправила плечи и высоко подняла голову. Оливия едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Эта поза была типична для ее подруги и означала, что Аннабель готова принять бой.

Оливия внимательно слушала рассказ Аннабель, расхаживающей взад и вперед по припорошенной снегом земле. Иногда девушка умолкала. Она рассказывала о банкротстве отца, о сделке, заключенной Пейтоном Кинкейдом и Томасом Холстоном, чтобы вынудить своих детей пожениться, о брачном контракте, оказавшемся весьма великодушным и в то же время причиняющим боль, о стыде, который заставил Аннабель держать свой брак в секрете. Казалось, она не упустила ни единой детали. Девушка рассказала Оливии, как полюбила мужа в то время, когда он не мог или не хотел полюбить ее, и даже о том, как она старалась возненавидеть его.

Закончив свой печальный рассказ, Аннабель отвернулась и вновь устремила взгляд на горы. Вдруг она засмеялась и посмотрела на Оливию.

– Здорово у нас с тобой получается, – произнесла она. – Ты боишься влюбиться, а я влюбилась в мужчину, который боится полюбить меня.

На ее губах появилась улыбка, и у Оливии на душе потеплело. Как хорошо, что она вернулась, эта маленькая женщина, которая была ей как родная сестра. Теперь они могут изливать душу друг другу.

– Может, вас познакомить? – предложила Аннабель. – Получилась бы прекрасная пара.

– Спасибо, Аннабель Холстон. Я и сама умею делать ошибки.

Аннабель наклонилась, взяла пригоршню снега и скатала из него снежок.

– Ну и чем займемся, сестренка? – спросила Аннабель и запустила в Оливию снежком.

Девушка успела увернуться и тоже скатала снежок.

– Мы можем рассказать все это маме.

Оливия оказалась более меткой, и Аннабель принялась отряхивать снег с мантильи.

– Я очень люблю твою маму, но мы не скажем ей ни слова, иначе к утру понедельника даже королеве Виктории станет все известно. – Она бросила в Оливию еще один снежок.

Девушка вздрогнула, когда снег, растаяв, попал ей за воротник. Немного подумала, а потом широко улыбнулась:

– Лучше мы познакомим его с кузиной Мей. Она всегда сводила нас с ума. Только представь, какое впечатление она произведет на него.

Как приятно слышать смех Аннабель. Оливия еще раз порадовалась приезду сестры.

Капюшон слетел у Аннабель с головы, и ее волосы покрылись тонким слоем снега, а на щеках проступил нежный румянец. Внезапно Оливия поняла, что ее кузина превратилась в красавицу, и это открытие поразило ее. За утонченной, почти нереальной красотой Аннабель крылась железная воля.

Пусть мужчины воюют, подумала она. А когда они вернутся домой, то не узнают своих женщин. Сильных женщин. Женщин, которых нужда заставила научиться управлять плантациями и вести дела. Эти женщины поняли, что место, которое они так мечтали занять в жизни, оказалось обычной тюрьмой. Оливия подошла к Аннабель, взяла ее за руки, и обе стали молча смотреть на тропинку.

– А если серьезно, Энни, что ты собираешься делать?

– Получу развод, как только истечет срок брачного контракта. – Аннабель вздохнула и вздернула подбородок. – Я больше не хочу видеть Ройса Кинкейда. Никогда.

Шестеро всадников въехали во двор, и копыта их лошадей застучали по мерзлой земле. На мгновение сердце Аннабель замерло и умерло, как умирало сотню раз, пока шла война. Один из всадников спешился и вошел в круг света, льющегося из окон.

На нем была серая униформа. Круг света становился все больше и теплее, и сердце Аннабель снова мерно забилось в груди. Порыв холодного ветра донес до ее слуха голос тети Хетти и приглушенные мужские голоса. Она задернула синие бархатные шторы, а к тому времени, как в комнате появилась тетя Хетти, Аннабель уже надела ботинки.

– Энни, дорогая, – сказала тетя, – ты одета? К тебе приехал джентльмен.

Аннабель постаралась ничем не выдать своего волнения.

– Это люди Кинкейда?

– Майор Дешилдс, дорогая. Он спрашивает тебя.

Оливия подняла голову от шитья и прищурилась, но Аннабель лишь пожала плечами. Ройса среди солдат не было, и она не понимала, что все это значит и зачем она понадобилась майору. Внезапно ее сердце сжалось от страха при мысли о том, что они приехали сообщить ей о смерти Ройса. У Аннабель задрожали колени.

– Этот человек спросил мисс Холстон?

Тетя Хетти широко улыбнулась, словно была уверена в том, что майор приехал свататься.

– Насколько мне известно, именно так тебя зовут, дорогая.

У незнакомца было мужественное лицо с заостренными скулами, покрытыми бронзовым загаром, немного искривленный, выступающий нос и широкий рот, окаймленный густыми длинными усами цвета свежесобранного меда.