– Мне кажется, я понимаю, почему он не пришел.

В пятницу утром, в те ранние часы, когда фонарщики еще ходят по городу с лестницами, гася газовые светильники, Зак покинул Парковый квартал и повернул лошадь вдоль реки. Когда он добрался до Эспланад-авеню, разделенную надвое аллеей с сикоморами, вязами и грациозными миртами, покрывшимися белыми, розовыми и красными цветками, солнце уже показалось на горизонте, чтобы бросить на город первые золотистые лучи.

Подъехав к белому дому де Бове, Зак направил лошадь к раскидистому старому дубу. Отсюда уже отъезжали две телеги, доверху нагруженные сундуками, и хорошо подрессоренная, поблескивающая, окрашенная в черный и желтый цвета карета.

Он не мог объяснить себе, почему приехал сюда. Определенно не для того, чтобы поговорить с Эммануэль, и даже не для того, чтобы взглянуть на нее в последний раз. Тем не менее он стоял неподвижно до тех пор, пока пыль от кареты не рассеялась в горячем утреннем воздухе. Только после этого он повернул лошадь к Байу-Соваж.

Он нашел Папу Джона рядом с его круглой африканской хижиной, на участке, где росли целебные растения. До появления майора негр стоял согнувшись, собирая растения, но когда Зак подъехал ближе, он выпрямился и повернулся.

– Итак, вы кое-что узнали? – удивленно спросил он.

– Вы тоже могли мне это сказать, – заметил Зак, спрыгивая из седла.

– Конечно, – согласился негр.

Зак привязывал свою гнедую к ветви кипариса.

– Какие-то люди несколько дней назад хотели меня убить.

Папа Джон хмыкнул:

– Я предупреждал вас, не так ли?

Зак подошел к нему. Пробивающиеся сквозь ветви солнечные лучи освещали его спину.

– Кто их нанял?

Старый гаитянец медленно покачал головой:

– Не могу этого сказать.

– Но, по крайней мере вы не будете утверждать, что не в курсе этого?

Папа Джон широко улыбнулся, обнажая белые зубы.

– Здесь считают, что я знаю все. Зачем мне подрывать свою репутацию?

– Я могу посадить вас за решетку.

– В этом я не сомневаюсь, но все равно ничего не скажу вам.

Коротко рассмеявшись, Зак отвел глаза. Папа Джон стоял, широко расставив ноги. Солнце ярко освещало его белоснежную рубашку с оборками.

– Тогда зачем вы сюда пришли, майор?

Зак отвязал свою гнедую и сунул ногу в стремя.

– Вы сказали, что Эммануэль – ваш друг.

– Это так.

Зак запрыгнул в седло.

– Она отправилась в Бо-Ла.

Негр ничего не ответил, но по его внезапно изменившемуся лицу Зак понял, что есть вещи, о которых Папа Джон не знает.

Зак уже собирался в обратный путь, но внезапно негр окликнул его:

– Майор!

Зак немедленно натянул поводья. На старческом лице цвета эбенового дерева были хорошо видны округлившиеся от страха глаза.

– Если вы узнаете имя женщины, предавшей Филиппа патрулю янки, то поймете, кто послал этих людей в прошлое воскресенье, чтобы убить вас.

Зак непроизвольно сжал поводья, гнедая нервно заплясала на месте.

– Мне нужно искать женщину?

– Я этого не говорил. – Папа Джон сделал шаг назад, все еще продолжая смотреть прямо в глаза Заку. – Мисс Эммануэль считает, что вы не такой, как все. Она думает, что вы умеете разглядеть в людях их истинные качества. Надеюсь, что она права, и это ее спасет.

Лейтенант из Байу-Креве прибыл в город в понедельник утром. Это был долговязый молодой человек в тщательно отутюженной одежде с копной белых волос.

– Вы спрашиваете, как я узнал имя похороненного в болотах человека? У него были с собой документы, сэр.

Зак в это время находился у пристани, осматривая выгоревший склад, на месте которого Батлер хотел построить хранилище для хлопка компании «Братья Эндрюс».

– Вы можете вспомнить, как он выглядел? – поинтересовался Зак.

Лейтенант Приели остановился, чтобы несколько секунд подумать.

– Он был высоким и худым, со светлыми курчавыми волосами и необычно живыми голубыми глазами. – Он поднял голову. – Я запомнил это потому, что один из солдат закрыл ему глаза после того, как мы бросили мятежников в яму и начали ее закапывать.

У Доминика такие же глаза, подумал Зак, и кудри.

– Вы уверены, что он мертв? – спросил Зак. Он слышал о случаях, когда раненые позднее приходили в себя и как-то ухитрялись выбраться из могилы.

Лейтенант рассмеялся:

– Конечно. У него была отстрелена половина головы.

На реке появился покрашенный в белый цвет ажурный пароход, чем-то напоминающий торт. Из его высокой трубы валил дым, от огромных колес по поверхности воды расходились бурые волны. Зак какое-то время наблюдал за судном.

– Кто еще был с тем человеком, которого вы похоронили?

– Тот, кого мы убили? – Лейтенант пожал плечами. – Какой-то негр. Я ничего не могу сказать о нем. И еще третий человек, но он от нас убежал.

«Ганс Спирс», – подумал Зак. С раненой ногой этот немец не мог бежать быстро, но, глядя на нерасторопного лейтенанта, Зак совсем не удивился тому, что кто-то смог скрыться от руководимого им отряда.

– Какая-то женщина предупредила вас о попытке тайного провоза золота, – сказал Зак, снова поворачиваясь, чтобы двинуться вдоль реки.

– Да, сэр.

Зак пристально взглянул в лицо лейтенанта Приели.

– Как она выглядела?

Лейтенант покачал головой:

– Она носила вуаль, сэр. Я не видел ее лица.

– Она была цветной?

– Негритянка? – Не думаю, сэр.

– Отчего такая уверенность, – произнес Зак, стараясь, чтобы его слова прозвучали ровно, – если ее лицо было скрыто вуалью, а руки в перчатках?

– Она была леди, сэр.

Зак показал подбородком по направлению к узкой улице.

– Встаньте на любом углу в старой части города, и вы увидите множество цветных женщин, получивших хорошее образование, говорящих по-французски, одетых со вкусом и имеющих в собственности черных рабов.

– Я думаю, что она и впрямь была леди, – медленно произнес он. – Ведь цветные чаще всего не отличаются миниатюрностью.

Зак быстро повернулся к нему.

– Она была высокой?

Он вспомнил о Роуз.

– Да, сэр. Необычно высокой. Особенно для женщины ее возраста.