Евдокия появилась в ее комнате в тот самый момент, когда Софья всматривалась в темноту за окном, сказала задумчиво:

– А капитан на остров так и не вернулся, остался в Чернокаменске. Или не в Чернокаменске…

– Думаете, это он? – спросила Софья, прикидывая в уме, мог ли капитан оказаться оборотнем.

Выходило, что почти каждый из обитателей острова мог. По ночам зверь рыскал в городе и окрестностях. А она сама, своими собственными глазами видела, как спускался в подземелье алхимик, как посреди ночи возвращалась с прогулки Раиса, как уплывал с острова капитан. Не исключено, что и пани Вершинская тоже исчезала по какой-то своей надобности. Ведь исчезла же она этим вечером. А фон Рихтера, по словам мастера Берга, в чем-то недобром подозревал Кайсы. Не ясно было, где проводили ночи Злотников и Мари. Впрочем, Мари, наверное, можно было сбросить со счетов: она едва ли не каждую ночь устраивала истерики, собирала у своей комнаты слуг. Были ли тому причиной визиты албасты или выпитое за ужином, Софья не знала, а узнать бы не помешало. Да и за пани Вершинской проследить, если уж на то пошло. Как бы то ни было, а кто-то из обитателей замка уплывал ночью с острова, чтобы появиться лишь под утро.

– Сама-то на кого думаешь? – спросила Евдокия.

– Не знаю пока. – Софья пожала плечами. – Странно все. – Она помолчала, а потом добавила: – И страшно…

Евдокия оставила Ильку уже глубокой ночью, заглянула в комнату так и не сомкнувшей глаз Софьи, сказала:

– Присмотри за мальчиком, а я в город наведаюсь, тоже присмотрю…

За кем она станет присматривать, Евдокия не сказала, Софья и сама догадалась.

Илька спал крепко, во сне не стонал и не вздрагивал. Наоборот, даже улыбался. И Софья рискнула на несколько минут оставить его одного. Все-таки должна быть и от нее хоть какая-то польза в этом странном расследовании. И если уж выдался случай переночевать в замке, нужно им воспользоваться. Тем более что и пора самая подходящая, предрассветная. Вдруг да и увидит она того, кто будет возвращаться на остров с ночной прогулки? Была у Софьи одна догадка, поэтому перед тем, как лечь спать, она пересчитала все лодки на пристани. Без катера получалось четыре лодки. Если кто-то с острова уплыл, сразу станет видно.

О том, что лодку запросто можно спрятать где-нибудь на берегу, Софья подумала лишь, оказавшись на пристани. Оборотень, или кем он там был на самом деле, отличался умом и хитростью, не стал бы рисковать понапрасну. А вот она рисковала, выйдя из дома одна.

Стоило лишь об этом подумать, как самым краешком глаза Софья увидела крадущуюся к замку тень. Она едва успела нырнуть в одну из лодок, как на освещенную луной дорожку вышла Раиса. Нянька брела тяжелой своей походкой, Софье показалось, что под накинутой на широкие ее плечи шалью виднеется мокрая ночная сорочка. Ноги Раисы были босы. Подумалось вдруг, что совсем не обязательно брать лодку тому, кто в волчьем обличье хорошо умеет плавать. Вспомнились слова конюха о том, что лошади на остров добрались вплавь. Выходит, что Раиса тоже добралась вплавь?..

Из укрытия своего Софья выбралась, лишь когда за нянькой закрылась дверь, огляделась по сторонам, отметила, что в одном из окон восточной башни горит свет, и тоже поспешила к дому. Внутри были те же мокрые следы, которые она уже видела раньше, вели они к комнате Раисы. Можно было возвращаться к Ильке, но, взбудораженная увиденным, Софья решила проверить еще одну свою догадку и по темному коридору прокралась к комнате Мари. Там за тяжелой дубовой дверью царила тишина. Мари либо спала, либо отсутствовала. Можно было уходить. Софья бы так и поступила, если бы в этот самый момент не скрипнули петли другой двери, ведущей в спальню Злотникова. Ей едва удалось вжаться в стенную нишу, даже дух не успела перевести, когда услышала страстный шепот и красноречивые звуки поцелуев. Разговаривали двое: Злотников и… пани Вершинская. Вот оно, оказывается, как бывает. Эмма Витольдовна добилась-таки внимания хозяина замка. И не только внимания, если посреди ночи выходит из его спальни. В самом деле, этот дом таит в себе очень много загадок. Сейчас одной стало меньше, Злотников и пани Вершинская – тайные любовники, не зря, выходит, переживала Мари…

К своей комнате пани Вершинская прошла летящей, танцующей какой-то походкой. Распущенные волосы, словно плащом, укрывали ее плечи, тихо шуршал подол ночной сорочки. Опьяненная счастьем, она нисколько не опасалась, что кто-нибудь может увидеть ее в таком непотребном виде.

И кое-кто увидел. Из кладовки, той, что показывал Софье Август Адамович, вынырнула тень, вжалась в стену, вытянула длинную шею, провожая взглядом пани Вершинскую. Черная химера приоткрыла еще одну свою тайну: майстер Шварц в курсе существования подземелий и тайных ходов. Что это могло значить, Софья не понимала. Наверняка она знала только одно: этой ночью в замке спал только Илька…

Под утро появилась Евдокия, посмотрела на мальчика, пальцем поманила Софью к окну. Хорошо, что она пришла, пусть узнает о том, что творится в доме. Может быть, поможет дельным советом. Евдокия выслушала рассказ о ночных приключениях очень внимательно, а потом сказала:

– С этим мы разберемся. Соня, я тоже должна рассказать тебе кое-что очень важное.

Этот рассказ больше походил на сказку. На страшную сказку, коль уж Дмитрий, к которому она – что греха таить! – как-то в одночасье прикипела всем сердцем, мог превратиться в оборотня, стать одной из ночных безжалостных тварей.

– Что думаешь? – Евдокия посмотрела на Соню с жалостью. – Что чувствуешь теперь, когда знаешь правду? Кто он для тебя теперь?

Кто? Софья закрыла глаза, замотала головой. Ничего не изменилось. Не исчезло никуда это народившееся темной ночью хрупкое чувство. Только стало больно и страшно. Не за себя – за него.

– Любишь его? – спросила Евдокия, и Соня кивнула. – Тогда сдюжишь. Вы оба сдюжите. Как-нибудь все утрясется. А с тварью этой мы справимся, обещаю.

В обещание ее Софья сразу поверила, улыбнулась в ответ на ласковую Евдокиину улыбку. Они сдюжат. Что им еще остается?..

* * *

Дмитрий очнулся от зудящей боли в руке. Не открывая глаз, нащупал на запястье что-то холодное, гладкое.

– Это браслет, – послышался над ухом голос мастера Берга. – Браслет из Полозовой крови. Не спрашивай, что это такое. Тебе важно знать, что отныне браслет этот тебе нельзя снимать ни при каких обстоятельствах.

Обстоятельства… Про обстоятельства он помнил. Как помнил про стальную хватку шамана и собственный похожий на вой крик. Глаза все-таки пришлось открыть. Оказалось, что он не посреди леса, а в Софьиной постели, и на руке его тот самый браслет из Полозовой крови, который нельзя снимать. А снять ох как хотелось! Кожа под браслетом зудела.

– Пройдет, – пообещал мастер Берг, – если выжил, когда Кайсы тебе серебро в рану залил, то и сейчас выживешь. Надо только заклепать, чтобы наверняка. – И тут же, совсем без перехода, продолжил: – Хочешь знать, что с тобой происходит?