Еще два шага — и мир взорвался.

Снизу, с земли, ударил сноп искр — футах в десяти от Прохожего. В ослепительной вспышке занявшегося пороха Мэтью увидел, как Прохожий выпустил третью стрелу, потом в уши ударил треск выстрела. Прохожий пошатнулся назад, и Мэтью спустил курок, направив ствол в клубящийся дым. Глаза ослепили выстрелы Слотера и собственный. Пыхнул еще один густой клуб дыма, завертелся водоворотом, воняя порохом, и Прохожий столкнулся плечами с Мэтью, чуть не толкнув его на землю.

Мэтью упал на колени. Прохожий рухнул у него за спиной. Голова кружилась, в глазах пульсировали белые языки пламени, и Мэтью понял, что надо снова зарядить пистолет, потому что непонятно, ранен Слотер или нет. Над высоким звоном в ушах донесся из лагеря крик Ларк:

— Мэтью! Мэтью!

Он сорвал с плеча сумку с боеприпасом и закрыл глаза — все равно от них толку не было, пусть пальцы видят сами.

Пальцы нашли рог с порохом, свинцовую пулю и матерчатый пыж.

— Мэтью! — кричала Ларк.

Он насыпал порох, вытащил шомпол из гнезда и забил в дуло пыж и пулю. Открыл полку, вытряхнул порох на полку. Закрыл. Что же он забыл? Что-то очень важное. Да, шомпол. Оставил в стволе. Без него пистолет станет просто железякой. Мэтью вытащил шомпол из ствола и…

Выстрел ударил справа, пуля просвистела мимо уха. Может, Слотер и ранен, но быстро заряжать пистолет в темноте не разучился.

Мэтью открыл ослепшие глаза — они ничего не видели, кроме световой завесы, и выстрелил на звук. Слышно было, как пуля шмякнулась в дерево. Мелькнула сумасшедшая мысль, что Грейтхауз дал бы ему хорошего пинка за поспешный и слишком высоко направленный выстрел. Потом он подумал, что даже если Слотер тоже стреляет вслепую, надо отодвинуться, потому что он выдал свою позицию звуком выстрела. Схватив сумку и держа пистолет так, будто это был дар самого Господа, он лег на живот и отполз вправо по опавшим листьям, корням и светящимся грибам.

Прислонившись спиной к дереву, закрыв глаза, он снова начал заряжать пистолет. В середине этой работы его потряс еще один выстрел где-то впереди, но непонятно было, куда ушла пуля — для него было важно, что не попали в него. Порох на полку засыпан? Шомпол убран? Да. Он нацелился в ночь, потянул спусковой крючок — и эта мелкая сволочь пистолетная отказалась стрелять.

Он отвел курок назад, рука дрожала. Все, что угодно, могло случиться. Перекосило кремень. Забилось запальное отверстие. Мало пороха на полке.

Он ощупью открыл полку и насыпал еще пороху из рога.

— Мэтью! Мэтью, отвечай! — умоляла Ларк почти в панике. Рядом выла Фейз, отчаянно, как ребенок, которого сейчас будут пороть.

Он открыл глаза. Сквозь дымку и плывущие круги он увидел вылетевший сноп искр из кустов футах в двадцати от себя. Услышал выстрел в тот миг, как пуля отколола щепку от ствола в футе над головой, и когда Мэтью спустил курок на этот раз, Особый Довхартовский ударил в укрытие Слотера зрелищным дождем пылающих комет и дымом, которого хватило бы задушить весь Лондон.

Со звоном в ушах после выстрела Мэтью сел перезаряжаться. Проворство его подстегивалось страхом, потому что последний выстрел Слотера пришелся слишком близко. Слотер ранен? Убит? Непонятно.

Мэтью зарядил пистолет, взвел курок и ждал следующего хода Слотера — если тот еще способен на какой-то ход.

В лесу слышался треск. Откуда — трудно сказать. Дым густой, глаза еще плохо видят. Слотер переменил позицию для следующей атаки? Обходит сзади? Мэтью чуть не окликнул его — но что в этом толку? Крикнуть ему, чтобы сдавался? Может быть, Слотер пронзен стрелой и пробит пулей, но пока он дышит, пока у него есть когти и зубы, сдаваться он не станет. Мэтью ждал, сердце колотилось, пистолет смотрел в ночь, и он не позволял себе думать, что там с Прохожим.

— Мэтью! — снова крикнула Ларк, но он боялся ответить.

Прошло время — две минуты? три? — пока он гадал, стошнит его или он просто потеряет сознание. Не случилось ни того, ни другого, но не хотелось ни мышцей пошевелить, сидя с прикрытой деревом спиной.

— Вставай, — сказал кто-то из темноты. Это был голос Прохожего, спокойный и уверенный.

Мэтью не шевельнулся. Может, у него бред от пороховых газов, или слух еще не вернулся к норме и играет с ним шутки.

— Встань, — повторил Прохожий. — Он ушел.

Мэтью был слишком ошарашен, чтобы отвечать призраку. Он ничего не видел, но хотя бы вертящиеся круги горящего пороха погасли в глазах.

Его подхватили за левую руку. Вполне материальными крепкими пальцами.

— Вставай. Он ушел. К лагерю.

Последние слова привели Мэтью в чувство. Он набросил лямку от сумки на плечо и попытался встать, но ноги не держали.

— Я думал, тебя убили.

— Слушай, — сказал Прохожий. — Ты женщин слышишь?

Слышно их не было.

На этот раз усилия Мэтью подняться на ноги увенчались успехом.

— Ларк! — крикнул он. Тишина. Снова, громче: — Ларк!

Слотер, подумал он. Подобрался в темноте и перерезал им горло ножом или бритвой, пока Мэтью защищал собственную спину.

— Ларк! — крикнул он, и голос его прервался.

— Иди за мной, — сказал Прохожий.

Мэтью взялся за его плащ и зашагал за ним, спотыкаясь. Ноздри почти сгорели от пороховой вони, но к ней примешивался еще какой-то запах, и Мэтью знал его: медный запах крови.

— Ты ранен?

— Да, — ответил Прохожий, и голос его прозвучал слегка сдавленно. — Молчи.

Но через некоторое время Прохожий остановился.

— Я здесь отдохну.

— Куда ты ранен?

— В левый бок. Чувствую в ране… осколок сломанного ребра. — Ай-ю!

Это было индейское восклицание отвращения.

— Сядь. Сесть можешь?

— Могу. Но смогу ли… снова встать?

Мэтью чувствовал, что сходит с ума. Еще чуть-чуть — и он расколется, как перекаленный горшок, и захохочет смехом безумца. Прохожий тяжело ранен. Ларк и ее мать, возможно, обе убиты. Слотер ждет, прячась между деревьями с пистолетом? В какую сторону отсюда поляна? Мэтью думал, что она в пятнадцати ярдах впереди и десяти слева, но это сквозь чащу.

— Сперва я пойду туда, — решил он.

— Иди медленно. Если женщины убиты, ты ничего сделать не можешь. Шаг… и остановка… и слушай. Слушай — значит слушай, Мэтью. Он тоже может быть ранен. Если да, ты услышишь его дыхание. Понятно?

— Да.

— Если увидишь… услышишь… почуешь что-нибудь, отчего мурашки поползут по коже… на шее… пригнись и жди. Пока не поймешь, что это. Сколько бы времени ни заняло.

— Ты меня хочешь научить, как быть индейцем?

— Я плохой учитель. Сегодня был нетерпелив… слишком много во мне английского… все-таки. — Прохожий прислонился спиной к дереву, и Мэтью увидел, как он сползает на траву. — Если выживешь… ближайшие полчаса… вернешься за мной?