Неожиданно тот рассмеялся, и даже вполне естественно:

– Нет, это уже слишком! Я что, похож на придурка? Да кто даст ему денег? Барышня, забирайте у него то, что он выманил. Никаких денег мне от него не нужно. Забирайте, он еще отдаст.

– Нет, ты возьми! – В руках у Славки появилась тоненькая пачка долларовых бумажек. Он почти насильно совал ее Денису. – Возьми, я прошу тебя, остальное потом.

– Он забыл про осторожность. Он забыл, что на него смотрят свидетели. Его не остановил даже яростный взгляд Дениса. Он хотел только одного – чтобы деньги взяли. Чтобы его смерть была отсрочена хотя бы ненадолго. Таня никогда еще не видела, как человек торгуется за свою жизнь. Это было страшное зрелище. Она содрогнулась.

– Убери свои вонючие деньги, – процедил Денис и, не спросив разрешения, заправил вовнутрь карманы – один за другим.

Виталий его не остановил. Он стоял и смотрел, как Денис, присев на корточки, собирает с пола рассыпанные деньги и прочие мелочи. Он подобрал все, до последней скрепки. И в первую очередь он взял часы.

– Зачем ты носишь такую дрянь? – небрежно спросил Виталий.

И Денис, как будто между ними не было никаких недоразумений, спокойно ему ответил:

– Они мне дороги как память. Я могу идти?

Он держался немного настороженно. И все-таки не так настороженно, как мог бы. Ведь только что ему угрожали оружием, его обыскали, унизили…

А он почти улыбался, когда говорил:

– Такой прием забыть невозможно. Славка, у нас ничего не получится.

– Денис… – У того совсем сел голос. – Я прошу тебя, возьми деньги!

– Пока.

Денис пошел к двери, и его никто не остановил.

Таня метнулась было за ним, но Виталий рывком перехватил ее под локти:

– Не дури!

– Он уйдет!

За гостем с грохотом захлопнулась дверь. И тут все разом зашевелились и заговорили. Славка, отвернувшись к стене, истерично орал, что ему сломали жизнь. Ольга Григорьевна, выбежав из комнаты, обхватила сына за плечи и прижалась к его спине. Ее тоже трясло в истерике, и она твердила, что этого так не оставит. Лариса, выйдя из детской комнаты, презрительно бросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Ну, достукались. Прощайтесь с сыном, дорогие родители.

– Что ты имеешь в виду? – спросил очень бледный Петр Михайлович, в руке у него тлела сигарета, неизвестно которая по счету.

Таня взглянула на Виталия, тот – на нее.

– Почему ты отпустил его? – прошептала она ему в лицо. – Ты что, поверил? Он специально пришел в семь, он нарочно так сделал! Чтобы его никак , не могли зацепить.

– Я свалял такого дурака, – невыразительно произнес Виталий. – Ладно, пошли отсюда. Забери у своего родича деньги и спускайся. Я жду тебя в машине.

* * *

Она догнала его только через десять минут. Совершенно измученная, Таня упала на сиденье рядом с Виталием:

– Он не отдал деньги.

– Хочешь, я с ним поговорю? – Виталий сделал движение, чтобы открыть дверцу, но Таня удержала его за руку:

– Бесполезно. Если бы от этих денег зависела твоя жизнь, ты бы их отдал?

Виталий молча покачал головой и повернул ключ в замке зажигания. Некоторое время они не разговаривали. Таня вглядывалась в поток машин, вытягивала шею вперед, поворачивалась назад… Наконец Виталий не выдержал:

– Кого ты высматриваешь?

– Его.

– Он уехал на моих глазах.

– И ты ничего ему не сказал?

Виталий только пожал плечами:

– А что я мог ему сказать? Извиниться? Пообещать, что поймаю его в другой раз? Он был чист.

Понимаешь, абсолютно чист. А я выскочил перед ним как полный идиот.

– Но ты же сдал в милицию Агну! Ты упек ее на трое суток просто так, чтобы убрать со сцены. Почему же ты не мог арестовать его?

– А через три дня отпустить? – зло бросил Виталий. – Не болтай! Открой мне пиво!

Она открыла ему банку пива и при этом облила себе колени. Но это ее уже не волновало. Таня была одновременно возбуждена и подавлена.

– Разве ты не хотел за ним проследить? – спросила она, дождавшись, когда Виталий остановится перед светофором и сделает первые глотки из банки. – Ты ведь никогда не узнаешь, где он живет.

– Я не собирался за ним следить, – бросил тот, вытирая губы тыльной стороной ладони. – Это он бы проследил за мной. И вообще, если бы не ты, я бы все сделал по-другому. У меня просто слов нет!

Звонишь мне на работу, пугаешь всех, рассказываешь, что я тебе необходим. Я бросаю все дела, приезжаю, и мне говорят, что ждут убийцу. Какая уж тут тактика! У меня вообще мозги вырубились. И только я начал обрабатывать мамашу, как является этот хмырь. Ну что я мог сделать? Он швырнул стул, я думал, он начнет стрелять. Причем – в тебя!

Таня опустила голову. Ей приходилось признать его правоту.

– Откуда же я знал, что он придет без оружия? – зло продолжал Виталий. – Да, я посчитал его за дурака! Я думал, он все-таки принес нож или пушку. Я думал, родственнички кинутся его сдавать. И твой прекрасный деверь будет первым. Они же все уперлись копытами и покрывали его! Что я мог сделать в такой ситуации?

– Они просто испуганы, – вздохнула Таня. – Они боятся, что, если заговорят, им же придется хуже.

– Без тебя понял. На чем мне строить обвинение? Он явно припугнул их своими дружками. Одного из них я видел.

Таня чуть не подпрыгнула:

– Так он был не один?

– В машине его ждал еще один урод с такими плечами… – Виталий выразительно поднял брови. – Сзади он был похож на шкаф. А спереди – на шкаф, на который наклеили плакат со Шварценеггером.

– Почему же ты не обыскал другого? Уж он точно был вооружен!

Но Виталий очень выразительно на нее посмотрел. Так выразительно, что Таня отвела глаза.

– Сегодня, – медленно заговорил Виталий, – я по твоей милости выглядел тупым ментом. Тупейшим мусором с дешевой пушкой. Этот гад смеялся мне в лицо. Он решил, что я полный придурок Я никак не мог его взять. Да, я мог засадить его на трое суток. Но потом я бы его отпустил. И он бы ушел навсегда, помахивая хвостом. А твои родственнички никогда бы не написали на него заявление. Они напуганы до смерти. Мне нужно хотя бы одно заявление, чтобы начать с ним работать!

А чтобы закончить работу, мне нужны прямые улики. А еще лучше – взятие с поличным.

Таня не ответила ни слова. Она наклонилась и достала из пакета еще одну банку с пивом. На этот раз для себя. У нее резало глаза, и она чувствовала, что вот-вот расплачется. Внезапно она услышала его голос: