Шла его первая неделя в Мэне, после того как он расплатился по своему «городскому счету» в Нью-Йорке: восемь месяцев отсидки в тюрьме Райкерс-Айленда за безобразную драку, спровоцированную ссорой с владельцем корейского ресторана, который полагал, что Рею следовало пожаловаться на качество еды на его тарелке до того, как он ее сожрал, а не после, и поэтому оспаривал право Рея не платить за съеденное. Спор перешел в крик, потом взялись за грудки; ненароком этот тщедушный кореец потерял равновесие и, падая, треснулся головой об угол стола, и тут же на Рея набросилась вся корейская орава. Следом притащились фараоны, а дальше с ним разбирались судьи штата Нью-Йорк. Приговор не слишком обеспокоил Рея — все равно он сидел на мели, и ему грозила перспектива клошара, — но в той корейской забегаловке правда кормили отвратительно, а слопал он все до крошки, потому что чертовски проголодался.

В итоге он вернулся в Мэн, когда охотничий сезон почти закончился, и ему не удалось найти никакой достойной внимания работы проводника. Потому-то и пришлось задержаться в Портленде, где его бывшая подружка имела жилье в районе улицы Конгресса. Она терпимо относилась к Рею, но ясно продемонстрировала границы своего терпения, не приглашая разделить с ней постель или задержаться у нее еще и на декабрь. Сама она усердно трудилась медсестрой в больнице Мэна, поэтому редко появлялась дома, что весьма устраивало жильца. Она перешла в разряд бывших подружек не без причины, и он отлично помнил, что произошло всего через пару дней после их знакомства.

И причина их расставания заключалась в том, что она его не возбуждала.

В настоящее время Рея раздражали неудачи с получением работы. Он больше не числился в штате лесничества, хотя не хуже других знал эти леса и у него по-прежнему имелись связи в охотничьих домиках и в магазинах. Он торчал в лесничестве, пока из-за взрывного характера, усугубленного пьянством, его попросту не вышвырнули вон, как обычно поступали с задиристыми пьяницами в любой сфере человеческой деятельности. Рей усвоил урок. Он перестал напиваться, но ему оказалось трудно очистится от былых грехов в таком штате, как Мэн, где всем известна подноготная друг друга и где дурная слава распространяется со скоростью губительной заразы. Не имело значения, что Рей изменился, почти поборол склонность решать споры кулаками и перешел с крепкой выпивки на пиво. Порочный виски ему заменил кофе, поэтому теперь его редко видели без пластикового стаканчика в руке, и жил он за счет дешевых дозаправок в автоматах компании «Старбакс». Одна из кофеен «Старбакс» находилась на перекрестке Дубовой и улицы Конгресса, и Рей намеревался отправиться туда после завтрака как раз для дозаправки. Там он обычно незаметно занимал местечко, немного выжидал, а потом подходил к стойке и заявлял, что желает выпить второй — скидочный — кофе. Никто ему никогда не возражал. Можно много критиковать «Старбаксы», но никто не мог обвинить их персонал в плохих манерах. Кроме того, Рея не интересовали продаваемые там утренние сэндвичи. За ту же цену он получал приличный завтрак у «Марси», потому-то и сидел пока там, досматривая даровой экземпляр «Портленд пресс геральд», пережевывая яичный тост и размышляя о том, что же именно должен сделать человек, чтобы поймать в этой жизни удачу за хвост.

Рей уже собирался отбросить газету, когда его внимание привлекла статья на нижней половине первой полосы. Он только сейчас дошел до первой страницы — во-первых, из-за небрежности предыдущего читателя, кое-как сложившего просмотренную газету, а во-вторых, из-за понимания того факта, что все сообщения в этом номере уже устарели. Его не особо волновала как последовательность, так и суть содержимого, не считая, конечно, тех способных озадачить глупцов случайностей, когда приходилось прочитывать вторую половину статьи до обнаружения ее начала. У Рея Врэя хватало недостатков — отсутствие дисциплины, плохие привычки, риск аутизма, таившийся в его способности поглощать и вспоминать сведения, — но глупость в их число не входила. Он попадал в разные передряги именно из-за излишней сообразительности, а не из-за ее нехватки. И злясь на весь мир за то, что так и не сумел найти в нем свое место, хватался за любую подворачивающуюся возможность и хладнокровно принимал неизбежные синяки и шишки.

Аккуратно приладив газету к бутылке кетчупа, Рей читал и перечитывал статью на первой полосе, при этом по лицу его расползалась довольная улыбка. Первая хорошая новость, полученная за долгое время. Он даже почувствовал, что эта новость может ознаменовать переворот в его судьбе.

Одному типу, Перри Риду, предъявили обвинение в хранении и распространении наркотиков самой опасной группы «А», в незаконном распространении детской порнографии, а кроме того, в Нью-Йорке велось следствие в связи с его возможным соучастием по меньшей мере в двух убийствах. К тому же по решению суда ему отказали в праве быть выпущенным под залог, и он оставался под надзором до начала судебного процесса. Более того, кто-то устроил поджог дерьмовой автомобильной фирмы Перри, да вдобавок одного из его стриптиз-баров. Такие события стоило отпраздновать.

И в честь этого Рей Врэй торжествующе поднял чашку кофе.

Иногда этот мир справедливо насаживал на кол крутых парней.

Итак, из-за чего же Рей Врэй возненавидел Перри Рида…

Из-за того, что продажа машины оказалась дерьмовым надувательством. Рей понял, что его развели, а сам Перри просто жил за счет таких разводов, и про его махинации знали даже чертовы белки, собирающие орешки в парке за автосалоном. «Мицубиси Галант» выпуска 2002 года выглядела так, словно ее пользовали в транспортных войсках в Ираке, мотор скрывался под толстенным слоем пыли, а салон провонял собачьим кормом, но продавцы автомобилей вовсе не выстраивались в очередь, наперебой предлагая кому-то вроде Рея Врэя купить в кредит их тачки. И если бы такой славный малый не смог сговориться с Перри Ридом, то остался бы при своем интересе, смирившись на всю оставшуюся жизнь с унылым бытием пассажира автобуса. Поэтому Рей упросил своего приятеля Эрика подвезти его до конторы Перри Рида в надежде, что там ему что-то обломится. Эрик высадил его возле того салона и поехал дальше в Монреаль по своим делам за отличной травкой, которую Рей планировал помочь ему реализовать. Недостатком плана могло стать то, что Врэю не удалось бы уговорить Перри Рида продать ему машину, и тогда его ожидала долгая дорога домой. Тогда он мог также упустить удачную сделку с Эриком, ведь при сбыте наркоты очень важно вовремя доставить товар из точки А в точку Б, а на велосипеде с пятью фунтами конопли в корзине Рей явно далеко не уехал бы. Обзаведение сносной тачкой, следовательно, являлось срочным делом, если он не хотел влачить нищенскую жизнь в обозримом будущем.

Перри Рид лично вышел обсудить сделку с Реем, что могло бы польстить ему, если бы Рид не был таким мерзким жирным мешком дерьма: карие глаза, каштановые волосы, желтая рубашка, коричневый костюм, коричневые туфли, коричневая сигара и мерзкая улыбочка продавца, предвкушающего удачную сделку. Пожав ему руку, Рей подавил желание тут же вытереть ладонь о свои джинсы. Он знал о репутации Перри Рида: этот мерзавец мог бы трахнуть замочную скважину, если бы в ней уже не торчал ключ, и все были в курсе, что когда-то он едва избежал суда по обвинению в незаконных сексуальных связях с подопечными, — просто срок давности по этим преступлениям вышел; с тех пор Рида и прозвали Извращенцем Перри. Но даже извращенец может быть полезным, и в отчаянные времена людям приходилось зажимать нос, общаясь с подонками вроде этого типа.