Уингейт поднялся, чтобы выйти из кабинета, но она остановила его жестом.

— Извини, Рей, наше расследование тоже откладывать нельзя. Давай поговорим после обеда, хорошо? Теперь присядьте. — Детективы сели. — Что там с Карлом Смоутсом?

— Он слишком тяжело болен и не выдержит переезда в безопасное место, — доложил Уингейт. — Старик согласился, чтобы в доме дежурили полицейский и сиделка.

— Отлично, хотя их присутствие в доме теперь излишне. Вряд ли Саймон объявится в Ньюфаундленде. Он понимает, что его инкогнито лопнуло как мыльный пузырь. Впрочем, мы тоже себя разоблачили.

— Мне предупредить конную полицию, чтобы забрали своих людей? — спросил Грин.

— Не стоит, — решила Хейзел. — Пусть на всякий случай охраняют старичка. — Она села за стол и сменила тему: — Вы уже знаете про Севиньи?

— Кое-что слышали, — отозвался Уингейт. — Говорят, он поколотил напарника.

— Да, потому что тот брал взятки, а Адьютор про это узнал. Они сцепились прямо на крыльце полицейского участка. Кстати, напарник Севиньи — англоканадец, как и его начальник. Поэтому, как я понимаю, исход дела предрешен. Его собираются временно отстранить от должности.

Грин равнодушно пожал плечами:

— Хейзел, дело вовсе не в шовинизме. Этот француз — ходячая бомба со взведенным часовым механизмом! Вспомни, как он пришел к нам и стал указывать со своим смешным акцентом, что и как делать. Настоящее шило в заднице! Так что он получит по заслугам!

— Севиньи очень помог с расследованием, — напомнила ему Хейзел. — Как-то неудобно его бросать в тяжелую минуту!

— Что ж, попроси хорошенько Мейсона, и, возможно, он определит этого французика под твое начало, когда тот отбудет наказание! — зло выкрикнул Грин.

Хейзел мило улыбнулась ему и обратилась к Уингейту:

— Джеймс, будь лапочкой, иди и проверь, что там выяснили о прошлом Саймона Маллика.

Тот торопливо вскочил, надел фуражку и, выходя из кабинета, предупредил:

— Если что, я за своим столом.

Хейзел не сводила напряженного взгляда с Грина.

— Я думала, мы обо всем договорились в прошлый раз.

— Мне так не кажется.

— Я за выходные создала тебе новые проблемы? Рей, открой глаза, у нас наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки! Это огромный шаг вперед!

— Ты хоть понимаешь, что сама развязываешь руки Йену Мейсону? Посмотри, ты вторглась на территорию чужой юрисдикции и содействовала сокрытию улик и важной информации! Вот увидишь, сбудется заветная мечта Йена и от нашего участка останется одно мокрое место, а нас по твоей милости заменят парочкой ребят на хромых клячах!

— Черт подери, Рей, определись, наконец в своих обвинениях! То тебя огорчает возросший спрос на твою кофейную кружку, то обвиняешь меня, что не обращаюсь за помощью! Я просила подкрепление, мне его не дали! А что бы ты сделал на моем месте?

— Настаивал бы! — крикнул Грин. — Я бы отправился в Барри и стучал в дверь Мейсона до тех пор, пока он не выполнит мои требования!

— И у тебя хватило бы на это сил?

Грин смахнул невидимую пылинку со стола и сказал уже более спокойно:

— Хейзел, я не знаю, что значит быть женщиной — начальником полицейского участка или женщиной-мэром. Возможно, привыкаешь, что тебя не принимают всерьез или заворачивают с порога. Извини, если так. Правда, все годы, что я проработал вместе с тобой, такое обращение тебя не останавливало и не смущало. По крайней мере до недавнего времени. Мне тоже не по нраву руководство Мейсона, тем не менее я бы не стал проявлять такую беспечность. Разозлился бы — да! И все равно придерживался бы старой проверенной тактики. — Она открыла рот, чтобы ответить, но он не позволил. — Не хочу, чтобы в этом расследовании упоминали мое имя. Не желаю стать частью твоих новых методов работы.

— Эти методы приносят результаты! Черт! В пятницу ты хочешь, чтобы я поверила в свои силы, а сейчас мои методы не слишком хороши для тебя!

— В пятницу я еще не понимал, что здесь происходит. Мне показалось, ты растерялась. А теперь все ясно: Мейсон выдал тебе лицензию, да? Разрешил вести расследование по-своему?

Хейзел склонила голову, задумавшись. Даже по сельским меркам Грин перешел все допустимые границы. Она обязательно поставит его на место, может, даже объявит выговор, однако сначала придется выслушать своего помощника до конца.

— Знаешь, я ошибалась, но…

— Я ухожу в отставку, — вдруг огорошил ее Рей.

Она от удивления открыла рот.

— Так нельзя!

— Я ухожу в отставку, поэтому увольнять меня не придется.

— Я вовсе не собиралась тебя увольнять!

— Нет, собиралась. — Грин поднялся. — А после моего следующего признания точно уволишь! Это я все рассказал Сазерленду! Я пошел к нему, потому что считал неправильным твое поведение по отношению к нему. Он ведь пишет для нашего округа, для наших горожан. Сначала я вообще посоветовал ему написать о том, как Мейсон вышвырнул нас за борт и оставил подыхать. Пока мы разговаривали на эту тему, я понял, что дело вовсе не в скотине Мейсоне. Дело в тебе — ты стала другой, ты изменилась. Я так и сказал тогда Сазерленду в конце разговора.

— Неделю назад? — Рей не ответил. — Не знаю, что теперь и думать, — растерялась Хейзел.

— Я хотел подождать и не рассказывать тебе до тех пор, пока расследование не зайдет в тупик. Наивно полагал, что смогу быть полезным. А поскольку сейчас мне делать нечего, я хочу, чтобы ты знала всю правду.

— Ты мог бы просто прийти и поговорить со мной, — тихо ответила она.

— Нет, не мог, — возразил Грин и добавил: — Были времена, когда я мог с тобой работать, а вот поговорить по душам никогда не получалось.

— А чем же мы тогда занимались в пятницу вечером? Разве не разговаривали?

Нет, это все равно что спасать разваливающийся на куски брак: мы оба знаем, как это тяжело. — Он наблюдал, как до Хейзел медленно доходит смысл сказанных слов, как сердитое выражение лица смягчается и на смену ему приходит недоверие. Рей ждал от Хейзел каких-то слов, но через секунду понял — их не будет. — Ты ничего не хочешь сказать? — спросил он.

— Я не возражаю против твоей отставки.

Грин кивнул и повернулся, чтобы уйти. Открыв дверь, он секунду помедлил, но за спиной стояла тишина.

Хейзел объявила личному составу, что ей необходимо время обдумать сложившуюся ситуацию, и заперлась в своем кабинете. Там она подошла к картотечному шкафчику и резко открыла самый нижний ящик. Бутылка виски не устояла и упала, жалобно звякнув, а потом с грохотом прокатилась по дну ящика. Наверняка шум слышали в приемной, но никто не прибежал и на дверном стекле не появилась ничья тень. Хейзел вернулась за стол, держа в руке наполовину пустую бутылку виски. Она решила, что на сегодняшний день хватит крутых поворотов судьбы и можно с чистой совестью погрузиться в долгожданное забвение.