– Держись, старшина, держись, – горячо зашептал Захаров, опускаясь на колени и доставая носовой платок. – Сейчас я тебе помогу.

– Сучара, – вдруг прохрипел старшина еле слышно. Скрипя при этом зубами.

В то же мгновение, раскаленная пороховая струя отбросила Игоря к противоположной стене, и только потом до сознания донесся сам выстрел.

– Бум.

Острая боль в правом боку перехватила дыхание, а перед глазами в бесноватом хороводе завертелись разноцветные круги. Игорь медленно повалился на холодный кирпичный пол, пахнущий сыростью и гарью. Сознание словно волны, то накатывало, а то ускользало куда-то прочь.

«Вставать, нужно вставать», – стучало в висках.

Стиснув зубы, пересилив острую боль в боку, он с трудом сел и прищурившись, увидел лежащее в неестественной позе тело своего сопровождающего. Протянув руку, он проверил пульс на шее – старшина был мертв.

«Давай, давай, майор», подбадривал он сам себя. «Нужно уходить, пока сгоряча не добили», – бормотал он, чувствуя, как намокает от крови, одежда на боку.

Взяв пистолет старшины, Захаров медленно встал и, согнувшись в поясе, подошел, покачиваясь на ватных ногах к сидевшему у свечи человеку.

– Кто ты? – спросил он его осипшим голосом. – Ты меня слышишь? – с этими словами Игорь ткнул сидевшего, стволом пистолета, между лопаток.

Человек медленно повалился и упал на пол, не меняя позы, гулко стукнувшись при этом головой. Это был Кнут Захаров узнал его, несмотря на синюшный цвет лица.

Кусок стальной почерневшей арматуры, пробивший его тело в области сердца, не оставил ему никаких шансов выжить.

– Прости, Кнут, – пробормотал майор, – это я погубил тебя.

И повернувшись, придерживая одной рукой рану, другой сжимая рукоятку пистолета, он медленно двинулся к выходу.

Судя по доносившимся за котельной выстрелам, сослуживцы старшины организовали преследование нападавшего.

Качаясь и спотыкаясь, Игорь добрел до микроавтобуса.

– Быстро достань аптечку, – прохрипел он водителю.

– Что там у вас стряслось? Где все? – горячо зашептал тот, озираясь, опуская пистолет.

– Старшину убили, меня ранили, другие догоняют нападавших. Ну, ты достанешь аптечку?

Когда с помощью водителя кровь была остановлена и был сделан через штанину обезболивающий укол. Захаров посмотрел в лицо шофера.

– Спасибо тебе, братец, теперь я твой должник. Как тебя хоть зовут?

– Меня? Николаем зовут. Почему нас обстреляли?

– Послушай меня, Коля, мне нужно уехать отсюда и очень быстро. Ты все понял? – с этими словами он сунул ему в бок пистолет. – Давай, Николай, без дураков, мне очень не хочется дырявить тебя, поверь. Но, если крендель выпишешь, я просто убью тебя. Ты меня понял? У меня нет другого выбора, извини.

– Вполне, – мрачно ответил тот.

– Отдай мне твой ствол, только медленно, вот так, а теперь поехали отсюда.

– Да, да, конечно, – бормотал шофер, глядя на трясущийся в руках пассажира ствол пистолета. – И куда же мы едем?

– Да, тут недалеко, километрах в пяти, в пригороде есть поселок. Надо, Коленька, родственников одного покойного навестить, добрейшей души человек был.

– И, что же вы собираетесь делать? Как только начался шухер, я нажал на кнопочку и маякнул по радио о стрельбе, наверняка уже все посты знают о номере нашей машины, нам никуда не уйти. Или нас перехватят наши машины, которые выехали сюда. Вы, тем более, ранены, поэтому, мне кажется, самое лучшее, так это не делать глупостей.

– Я ценю твой юмор, Коля, но обстоятельства…, обстоятельства складываются так, что не могу я делать по-другому. Поверь, я ни в чем не виноват и все, что я делал, так это старался честно служить этой стране. Даю тебе слово офицера, – проговорил с трудом Захаров, обливаясь потом. С трудом держа тяжелеющий пистолет.

– Хорошо, – поговорил шофер, – только должен предупредить, что местоположение микроавтобуса контролируется через спутник земли.

– Топо – привязка «идет» на базу?

– Совершенно верно, так что без присмотра моя машина долго не останется.

– А я и не собираюсь фрахтовать тебя надолго, поехали. И выключи, пожалуйста, радио.

Включив фары. Машина на большой скорости выскочила за пределы цементного завода по заброшенной дороге. Минут через сорок они добрались объездными дорогами до поселка «Светлый», в котором когда-то жил с дочерью замученный «Кнут».

Учитывая, что их дом находился в десяти минутах ходьбы от отделения милиции, в самом центре поселка, тяжело дыша, Игорь обратился к шоферу:

– Николай, я не хочу причинить тебе зла, поверь, ни тебе, ни твоим сослуживцам, но если ты только попытаешься помешать, мне добраться до истины, я покалечу тебя. Ты мне веришь?

– Верю, – угрюмо ответил тот.

– Мы сейчас должны разобраться в одном вопросе… Понимаешь, человек, которого мы должны были забрать на цементном заводе, и привезти к Крапивину был убит, но именно из-за него, а точнее из-за его звонка мы и оказались в засаде под обстрелом. Именно из-за этого мы приехали сюда. Ты все понял? Я должен знать, что произошло.

– А если и здесь будет капкан?

– Я не думаю, что те, кто играют на наши ворота, будут сидеть здесь. Мне же надо узнать, были они здесь или нет и, если были, то, что хотели. И потом, после гибели того человека на заводе, в этом гнусном мире осталась его дочь, за которую я теперь, в некотором смысле, в ответе. Сейчас мы зайдем в этот дом, – проговорил он, глядя на глухой высокий забор, из-за которого возвышался добротный кирпичный дом под черепичной крышей, с наглухо закрытыми окнами. – Зададим ей несколько вопросов, а потом ты отвезешь меня к моим друзьям, откуда и вернешься на базу.

– А, вы?

– А у меня есть много вопросов, на которые я должен обязательно найти ответы. Понимаешь, Коля? Иначе мне никак нельзя, иначе меня объявят врагом народа…, а это, поверь не так.

– Не думаю, что полковнику это понравиться, – с сомнением проговорил водитель, рассматривая пристально участок за забором.

– Ну, что поделаешь, – развел руками Захаров. – Придется ему пока подчиниться, – теперь выходим, не торопясь, и идем к дому, смотри же Коля, без фокусов.

Игорю на самом деле не хотелось причинять вред этому молодому, лет тридцати, человеку, скорее ему нужно было какое-то время, чтобы перевести дыхание. Прежде чем зашагать к дому и не взвыть при этом от боли, рана все сильнее давала о себе знать резкой болью. Тряска по проселочной дороге не прошла бесследно, но выбора не было, и он шатаясь заковылял за новым знакомым.

Ночная чернота постепенно наполнялась проблесками рассвета, Поэтому без труда можно было разглядеть через кованую решетку калитки, ухоженный двор с побелёнными бордюрами, чистыми клумбами, готовыми с приходом устойчивого тепла принять цветы.

– Майор, – тихо позвал Николай, остановившийся