Илья не стал писать ответ, просто кивнул. Слуцкий натянул на колени клетчатый плед, поправил диванную подушку.

– Илья Петрович, не возражаете, если я прилягу?

– Конечно-конечно, Абрам Аронович. Как сердце? Уже лучше?

– Вроде отпустило, но слабость, знаете ли.

– Вам бы отдохнуть, Абрам Аронович, вы плохо выглядите.

– Смеетесь, Илья Петрович? Какой теперь отдых!

Для начальника ИНО известие о контактах главы украинских националистов Коновальца с руководителем абвера Канарисом, когда о нем уже доложено Хозяину, имело огромную ценность. Очень скоро Хозяин прикажет провести очередную сверхсекретную спецоперацию, проще говоря, потребует шлепнуть Коновальца. Важно, чтобы никто не перехватил этот выгодный заказ. Необходимо заранее отобрать и подготовить правильных исполнителей, разработать план операции и первым доложить руководству. Под руководством разумелся Николай Иванович Ежов.

Нарком Ежов имел образование два класса начальной школы, умом никогда не блистал, а пьянство и прочие излишества неумолимо сжигали последние извилины в его бедном маленьком мозгу.

Николай Иванович твердо усвоил, что с любым человеком можно сделать что угодно: арестовать, изувечить, расстрелять, отравить. Эта непреложная истина крепко засела в уцелевших мозговых извилинах наркома. Попробуй объясни товарищу Ежову, что за границей шлепнуть человека несколько сложнее, чем в СССР! Он не понимал почему, а когда товарищ Ежов чего-то не понимал, он подозревал, что его хотят выставить дураком, надуть, перехитрить, очернить в глазах Инстанции.

Докладывать главе НКВД подробности проведения тайной спецоперации за границей было делом куда более трудным и опасным, чем сама операция. Товарищ Ежов очень подозрительно относился к ИНО и его начальнику товарищу Слуцкому.

Основным критерием эффективности работы аппарата НКВД являлось количество разоблаченных врагов народа. Главную задачу аппарата Хозяин видел в поставке заключенных и в производстве трупов. Возможности Иностранного отдела в этом смысле были крайне ограниченны, потому товарищ Слуцкий так отчаянно вцепился в информацию о Коновальце. Она давала шанс преподнести Инстанции труп и повысить показатели.

Специалистов по убийствам и похищениям в аппарате НКВД имелось достаточно, работали они грубо, но эффективно, получали правительственные награды и своими подвигами хоть как-то оправдывали существование ИНО.

– Да, Эльф, конечно, представляет для нас определенную ценность, но как объяснить ту пургу, которая содержится в разведсообщении? – Слуцкий произнес это громко и отчетливо, обращаясь скорее к прослушкам, чем к Илье.

– А забыть о запасных вариантах связи это не пурга? – спросил Илья шепотом, обращаясь не к прослушкам, а к Абраму Ароновичу. – К Эльфу надо присылать профессионалов, тогда и пурги не будет. Вы же сами сказали – сотрудник зеленый, неопытный. Первая поездка за границу, первая встреча с источником, немудрено, что растерялся ваш Сокол и напутал.

Слуцкий опять взял карандаш и написал:

«У меня других не осталось, только мальчишки», – он подвинул листок Илье, протянул карандаш.

Илья карандаш взял, но опять не стал ничего писать, пожал плечами, ответил вслух:

– Когда придет очередное сообщение, нужно просто сделать скидку на неопытность и растерянность агента, который его передаст.

«Но она несет такое, что мальчишкам опасно слушать!»

Восклицательный знак получился огромным и жирным, на точке сломался карандаш.

«Она, – отметил про себя Илья, – стало быть, Эльф женщина. Вот уж никогда бы не подумал».

Взгляд Слуцкого опять бегал, брови напряженно сдвинулись, на лбу залегла вертикальная складка. Илье захотелось вытащить Абрама Ароновича на улицу, подальше от прослушек, и расспросить подробнее об Эльфе. Как-никак последний и единственный полноценный источник. Отправляя к ней на связь неопытных мальчишек, начальник ИНО подвергал опасности не только их, но и ее. Мальчишки легко могут засыпаться. Совсем не хотелось, чтобы Эльф попала в руки гестапо.

Но Илья понимал: на улицу Слуцкого вытащить ни за что не удастся. Мороз, ветер, а главное, не решится Абрам Аронович пойти на прямой открытый разговор. Где гарантия, что спецреферент не настрочит донос? Нет такой гарантии, и в том, что Слуцкий на него не стукнет, Илья вовсе не был уверен.

– Абрам Аронович, не могу с вами согласиться, что в донесении вашего Сокола все пурга и провокация, – медленно произнес Илья и вытащил папиросы. – Чего стоит только одна приведенная Эльфом фраза Канариса: «У нас нет никакого четкого представления о Советском Союзе и его военном потенциале, есть только разные степени незнания». Ведь это же замечательно, что они о нас ничего не знают, это прямое подтверждение эффективности работы наших доблестных чекистов под руководством коммунистической партии и товарища Сталина. Не возражаете, если я закурю?

– Курите, – кивнул Слуцкий, – только форточку откройте.

Когда Илья вернулся в кресло, увидел на листке очередную надпись:

«Устал, сил нет, не понимаю, что происходит».

Он едва успел прочитать, карандаш в руке Слуцкого быстро густо заштриховал короткую фразу. Глаза испуганно метались, потом застыли. Абрам Аронович смотрел на Илью.

– Вам надо больше гулять, – сказал Илья. – Когда сердце шалит, прогулки на свежем воздухе лучшее лекарство.

«Как думаете, Т. враг?» – вывел карандаш совсем бледно и мелко.

Илья в ответ пожал плечами и едва заметно помотал головой. Под «Т» разумелся Тухачевский. Бедняга Слуцкий все понимал не хуже Ильи.

Когда отгремит процесс «Параллельного центра», количество разоблаченных и расстрелянных резко увеличится. Следующим актом великого действа станет раскрытие колоссального заговора в Красной армии. Вряд ли аппетиты Инстанции ограничатся десятком высших офицеров. Колоссальный заговор предполагает много тысяч трупов. Это будут трупы красноармейцев, ведь заговор военный.

«Нет, – одернул себя Илья, – невозможно, Сосо не настолько сумасшедший, чтобы уничтожать собственную армию, когда война дышит в лицо. Он не пойдет на это».

– А вы насчет головы с доктором советовались? – спросил Слуцкий, нервно постукивая карандашом по краю стола.

– Не люблю к врачам ходить, – Илья махнул рукой. – Говорят одно и то же: больше спать, чаще бывать на свежем воздухе. Я и сам это знаю, без всяких врачей.

– Мг-м, мг-м, полностью с вами согласен, Илья Петрович, – пробормотал Слуцкий.

Карандаш между тем выводил очередное тайное послание.

«Поговорите со Штерном о Флюгере. Старые связи, на всякий случай».

Последние слова Слуцкий жирно подчеркнул и в очередной раз подвинул бумагу.

«На всякий случай… Стало быть, пока нет точных данных, что исчезновение Бруно означает его побег? – подумал Илья. – Если выяснится, что Бруно действительно ушел, последует заказ на похищение или устранение. Слуцкий надеется, что доктор знает о старых связях Бруно, которые помогут вывести спецгруппу на беглого резидента. Встречаться с Карлом Рихардовичем самому или поручать это кому-то он пока не хочет, решил осторожно прощупать доктора через меня. Разумно, ничего не скажешь».