– Давай-ка начистоту. Ты нашла фотографии, подтверждающие, что твой брат напал на Карин, и стерла их?

– Не хотела, чтобы Том отправил их Фредди… или выложил в Интернет. Это было бы ужасно… для Карин, я имею в виду. Поэтому я стерла их и отформатировала память.

– Опиши эти фотографии! Элли вздрогнула:

– Извините, я не думала… Я просто хотела помочь Карин.

– Уничтожив улики?

– Простите, – прошептала Элли в тишину.

– Прошу вас, – проговорила ее мать, – не говорите с ней в таком тоне.

Детектив Томас ударила ладонью об стол:

– Миссис Паркер, если вы еще раз вмешаетесь, я выпровожу вас отсюда силой, вам это ясно?

Ее мать закусила губу и кивнула. Детектив снова обратилась к Элли:

– Итак, я прошу тебя описать фотографии. Сколько их было?

– Шесть.

– И что на них было изображено?

– Карин в разных… в разных позах… ну, знаете.

– Нет, не знаю, поэтому и спрашиваю.

– В откровенных позах…

– Если хочешь, чтобы я тебе поверила, придется постараться, Элли. Там были снимки полового акта?

Элли поежилась:

– Нет! На первой фотографии ее юбка была слегка приподнята, потом уже больше, а трусики немного… приспущены… и так дальше, а на последней фотографии она уже была голая.

– Ты, кажется, раньше сказала, что она не была раздета.

– Не была, не полностью…

– Эти снимки ничего не доказывают, понимаешь? Возможно, они плод твоего воображения, и даже если не так, Карин вполне могла бы сама позировать для них, почему бы и нет? Ты же сама сказала, что твой брат ей нравился, она флиртовала с ним, целовалась. Позировала перед камерой, потом занялась с ним сексом и пожалела об этом.

Элли выглянула в окно, посмотрела на небо. Похоже, ничего ее слова не изменят, все ее старания не засчитаются. Она подумала о Карин, которая сидит в квартире взаперти. Уже несколько недель мир для нее – сплошные тени.

Она сделала глубокий вдох и решительно проговорила:

– Я знаю, вы считаете, что я только что все это придумала, но нет. Я себя долго убеждала, что брат сфотографировал ее лишь для того, чтобы доказать своим друзьям, что он не слабак. Я сразу ничего не рассказала, а надо было. Мне жаль, что я не призналась сразу, но эти фотографии – не плод моего воображения, а реальность.

Детектив Томас безразлично посмотрела на нее:

– Вскоре ты узнала, что твой брат сделал несколько больше, чем пару снимков. На следующий день его арестовали, и он признался, что у них с Карин был секс. Заявил, что по обоюдному согласию, и также, сказал, что не знал, сколько ей лет. Если ты знала, что Карин не могла дать согласие на случившееся, что Том был в курсе ее возраста, почему не сообщила нам об этом на первом допросе?

– Не хотела верить, что это правда.

– Сокрытие улик не делает человека невиновным.

– Знаю.

– Это Том попросил тебя солгать?

– Нет. Я не видела его до того дня, как его выпустили под залог.

– Но он в курсе того, что ты солгала? У его адвоката должна быть копия твоего первого заявления, наверняка он ему показал. Таким образом, выходит, что Том рассчитывает на твою поддержку в суде, надеется, что ты продолжишь его защищать?

– Видимо, так.

Тут детектив Томас посмотрела на нее долго и пристально :

– Ты знаешь юношу по имени Майки Маккензи?

– Да.

– Насколько хорошо?

– Немного знакомы.

– Немного? Ты уверена?

Секундное молчание. Их взгляды встретились.

– Элли, честно признаюсь, я так жестко тебя сегодня допрашиваю лишь потому, что, когда все это повторится в суде, тебя ждет перекрестный допрос со стороны защитников брата, а эти сделают все возможное, чтобы тебя дискредитировать. На самом деле я считаю, что ты очень храбрая и Карин должна благодарить тебя по гроб жизни, однако твои показания неоднозначны. В определенной степени они совпадают с показаниями Карин, но стопроцентной уликой обвинения их считать нельзя. Это всего лишь твое слово против слова твоего брата. Сначала ты говоришь одно, потом передумываешь и утверждаешь другое. Говоришь, что есть вещественная улика, но ты сама же ее и уничтожила. Со стороны выглядит подозрительно, тебе не кажется? Поэтому очень важно, чтобы ты была со мной абсолютно откровенна. Нельзя говорить одно и рассчитывать, что мы тебе поверим, а в следующую минуту нагло врать. Итак, спрошу тебя снова: в каких отношениях ты с Майки?

Сердце в груди у Элли билось как барабан. Она почему-то не подумала, что они приплетут Майки. Идиотка. Ну, разумеется, Карин им все выложила, разумеется, теперь все обо всем узнают. Прятаться негде.

Ее мать в растерянности озиралась по сторонам:

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Детектив Томас бросила на нее хмурый предупреждающий взгляд.

– Элли, – повторила она, – как близко ты знакома с Майки Маккензи?

– Очень близко.

– Осмелюсь предположить, что он попросил тебя изменить показания и вместе вы состряпали новую версию истории…

– Это не так!

– .. .а твои первоначальные показания на самом деле были правдой. Ты ничего не видела и не слышала. Но Майки оказывает на тебя давление, может, даже угрожает с целью помочь сестре. Что скажешь?

– Бред.

– Давно ты с ним знакома?

– Почти восемь недель.

– Он твой бойфренд?

– Был им, кажется.

– Был?

– Между нами все кончено. Я больше не намерена с ним видеться.

– Но у вас были близкие отношения?

– Вроде как.

– Элли, я хочу услышать «да» или «нет». Прости, если тебе кажется, что я слишком жестко с тобой разговариваю, но поверь, адвокаты защиты будут намного жестче. Я должна быть на сто процентов уверена, что ты сильный свидетель.

Мать Элли напряженно подалась вперед на стуле. Она была похожа на статую. Едва дышала, так внимательно слушала.

Элли повернулась к ней; слезы катились по щекам.

– Извини, мам, что тебе вот так приходится узнать об этом. Извини, что я тебе первой не сказала.

– Мы можем попросить твою маму выйти, – проговорила детектив Томас, – если тебе так будет удобнее. Хочешь, чтобы она подождала за дверью?

– Нет, хочу, чтобы она осталась. Надоели секреты. Детектив задумалась.

– Вы не против, миссис Паркер?

Та грустно улыбнулась, взглянув на Элли, и крепко сжала ее руку: