разъяснять: — Это в ее второй жизни. А эта, которая вторая для тебя, для нее уже третья жизнь. То есть здесь ее третий клон, с которым она, скорее всего, и не контактировала. Понимаешь? Вы с ней пересекаетесь только в ее плохой жизни и твоей хорошей, где тебе подарили ее дом и ты читала ее письмо. Все просто!

— Офигенно просто! — окрысилась я. — Как тут можно не запутаться? — Через пятнадцать минут молчаливых раздумий я попросила: — Ладно, вези меня на озеро. Я и так тебя сильно задержала. Отсижусь пока на берегу.

— Ага, чтобы тебя опять какие-нибудь бандиты словили? Нет уж, дудки. Я прослежу, чтобы ты благополучно перенеслась в новую жизнь.

— Ты не сможешь это отследить. Для тебя я останусь собой, только это будет уже мой клон.

— Вот так я и определю, что переход осуществился.

Но в Зрячее мы приехали только через два часа: я посчитала, что раньше там делать нечего, поэтому попросила Голикова напоследок сводить меня в кино. Все-таки неизвестно, что со мной случится после открытия портала, может, это мой последний вечер, почему бы не посвятить его культурному мероприятию? Последние годы я тратила преимущественно на работу и кабаки, совершенно забывая о кинотеатрах. В процессе просмотра нового фильма Голиков по случайности пролил на меня кока-колу, а спинка моего кресла сломалась. Но это такие мелочи, по сравнению с тем, что происходило… Похоже, у второй жизни закончилась фантазия. Когда пришла пора покидать теплый, уютный зал, я начала чувствовать, словно меня ведут на казнь, и в машину садилась с большой неохотой. Приятель это понимал, поэтому мы ехали молча.

В это ночное время озеро выглядело зловеще. Полная луна золотистыми дорожками освещала ровную водную гладь; деревья, почти лишившиеся листвы, скрюченными ветками образовывали причудливые фигуры. Было безлюдно, и редкие звуки то голодных бездомных собак, то резвых неспящих птичек вызывали тревожное волнение.

— Шорохи какие-то… — пробормотал в тон моим мыслям напуганный Виталька.

— Ага. И темень такая — хоть глаз выколи, — посетовала я, прижимая незастегнутую куртку поближе к своему туловищу.

Мы стояли возле машины, не закрыв даже дверцы, будто ожидали, что вот-вот струсим, запрыгнем в нее и вернемся. Только вот куда? Уезжать было решительно некуда, и этот факт нас останавливал. Можно было попытаться сунуться к Голикову домой, но там нас, скорее всего, поджидали. То есть не нас, а меня. Один он был в безопасности. А со мной, увы, нет. Я должна была остаться.

— Хочешь, переночуй в моей машине, — любезно предложил друг.

— А утром окажется, что это машина какого-нибудь маньяка? — хмыкнула я.

— Почему? Окажется, что это моя машина и в ней я. Мой клон из твоей другой жизни. Твой клон его вызвал в Зрячее за какой-нибудь надобностью.

— За какой? Нет, все слишком сложно. Вселенная может запутаться и не знать, как подтасовать обстоятельства, чтобы сложилась мозаика. И это может привести к глобальным последствиям. Нет, — снова покачала я головой, — ты лучше уезжай. Так проще. Это очень ответственный момент, и я хочу, чтобы все прошло гладко.

Виталий простоял в грустной раздумчивости. Затем, вздыхая, изрек:

— Ну хорошо. — Полез в машину и вынул оттуда сложенный матрас. Кинул на землю. — А не замерзнешь?

Я пожала плечами.

— Не думаю. Твоя куртка теплая. Завтра приедешь заберешь.

Он отмахнулся:

— Забей. Главное, чтобы тебе было удобно.

— Виталька…

— Что?

— Если найдут мой труп, знай, что это не я. Голубой алмаз исполняет желания, значит, я буду там, где должна быть. Все остальное — иллюзорная реальность. — Этими словами я, скорее, успокаивала друга. Сама я не была уверена в том, что говорила, но ему в этом ни за что бы не призналась.

— Ты серьезно в это веришь? В то, что камень обладает волшебной силой?

— А что мне остается? — уныло пожала я плечами. — К тому же, некоторые люди способны за это отдать миллионы нерусской валюты. Да и бабка эта была уверена, что все получится. И получилось же. В смысле, в хорошей жизни ее так и не нашли. И второй камень тоже.

— Ну ладно. Я искренне хочу верить, что у тебя все получится. Но пока мне не верится… Но я пытаюсь. И буду пытаться дальше, но… не знаю.

— Как ты можешь не верить? Я тебя не узнаю. Ты же верил всегда во всю эту инопланетную белиберду.

— Так то инопланетная! А то кусок блестящей штукенции, выполняющий желания. Хотя… я много читал про него в инете. Вдруг камень служит передатчиком между нами и пришельцами? — Что самое интересное, в этот момент друг уже говорил серьезно. — Если что, передавай им там привет. Скажи, что я очень их жду. И если они стоят перед выбором, с кем из землян начать контакт, намекни им там… ну… — Он замялся.

— Поняла, я дам тебе протекцию. Не переживай.

— Ксюха, ты настоящий друг. Ну я погнал?

— Давай.

Голиков настолько медленно, насколько это было возможно, сел в автомобиль и уехал. А я осталась совсем одна.

Понедельник, 8 октября, жизнь № 1

Я проснулась от холода, когда еще было совсем темно. Сверившись с телефоном, определила, что еще пять утра. Я поспала всего несколько часов. Хватило ли этого для перехода? Чтобы это проверить, я набрала Игоря. Номер заблокирован, что вполне логично как для трупа, так и для скрывающегося человека. Я хотела идти дальше по записной книжке, но вовремя остановилась: да, будний день, но это не означает, что все уже проснулись. Проверить решила по старинке: на удачливость. Поднялась с матраса и в темноте побрела к своему дому. Конечно, брести в сумраке по едва знакомому поселку, выискивая в нем свой дом, в котором жила всего пару дней, — дело не из простых, но оно завершилось успехом. Наверно, благодаря лишь тому, что мой гордый великан выделялся среди прочих одно- и двухэтажных скромняг. Так или иначе, но в дом я попала без проблем — калитка была не заперта, а ключ от входной двери под ковриком. Включив свет, я тут же полезла в сервант. Так и есть, вот документы, подтверждающие владение коттеджем. Значит, это жизнь номер один. Жизнь, изобилующая роскошью, деньгами, принцами и интересными тайнами. Жизнь, которую я собиралась покинуть.

Я потратила пять минут на то, чтобы мысленно попрощаться с домом и со всем хорошим, что было в этой параллельной реальности, и стремительно вышла на улицу. Я давно все решила, и эта жизнь не для меня. Надо кончать с этим скорее, пока ранние деревенские жители не