Финдарато развёл руками:

— У каждого из нас должен быть факел на гербе, не понимаю, чему ты удивляешься. Если бы среди павшей на Аман тьмы Феанаро Куруфинвэ не зажёг факелы, никого из нас не было бы здесь. С тех пор каждый несёт в памяти одну из частиц того общего огня с тирионской площади, хочет он того или нет. Признаёт или не признаёт.

— Считаешь, это было правильно?

— Что? Решение покинуть Валинор?

Финдарато прошёл мимо скульптур с узнаваемыми лицами, но сколько бы Турукано ни всматривался, нигде не видел изображение Арафинвэ Финвиона. Наверное, это не странно, хотя таковым и казалось многим. Почти всем, кроме самого Нолофинвиона. Спустившись к воде, владыка Тол-Сириона сел прямо на песок, потом лёг и широко раскинул руки, чересчур мило улыбаясь.

— Мы можем создать свой Аман здесь, Турьо. Мы сами можем быть Валар для местных жителей. Вопрос лишь в том, надо ли это нам. Я, будто Вала Улмо, поднял со дна Сириона остров и теперь живу на нём. Да, это не моя личная заслуга, но, сам посуди, хоть раз хоть один Вала вспоминал в перечислении своих подвигов помогавших ему Майяр?

Турукано покачал головой. Сев рядом с братом, Нолдо посмотрел на воду: всё ещё холодную, но уже по-летнему журчащую и ярко-синюю. Даже такая могучая река, как Сирион, казалась по сравнению с морем ласковой и покорной, лишённой грозного величия и не вызывала немого восхищения перед силой, которую нельзя превозмочь.

— Я не Вала, — снова переведя взгляд на Финдарато, заговорил виньямарский лорд, — поэтому не забываю заслуг тех, кто был рядом в трудный момент. Ты уже спасал меня однажды, и я снова вынужден просить об этом. Если орки и драконы припрут нас к воде — мы обречены!

— Не забываешь тех, кто помог однажды, чтобы воспользоваться снова? — хитро улыбнулся Финдарато. В сияющих небесной синевой глазах застыл лёд Хэлкараксэ — режущий, злой.

— Нет же, — Турукано почувствовал, как между ним и кузеном встала нерушимая стена взаимного недоверия и нежелания говорить откровенно: Финдарато подозревает, что брат донесёт обо всём сказанном сегодня Кирдану, а тот, в свою очередь, Тинголу? — Я лишь хотел просить обучить моих мастеров делать острова. Река — плохой защитник зимой, но неврастское побережье практически не замерзает.

— Питьятол-Алассэ, — процитировал звучавшую на праздновании песню про маленький остров «Счастье» владыка нового Тириона. — Ты действительно считаешь, что сможешь поднять участок суши со дна моря? Хотя, если женишься на родственнице Кирдана, полагаю, удастся и не такое.

— Я не предам память Эленвэ, — отвернулся к реке Турукано. — И дочь против воли замуж не выдам.

— Полагаю, напрасно. Артаресто счастлив с Толлунэль.

Это было сказано так искренне, что стена недоверия начала разрастаться — сын верховного нолдорана вдруг осознал: Финдарато совершенно ничего не имеет против родства с лордом Новэ, каким бы тот ни был, и этот факт сомкнул уста виньямарского лорда, изначально желавшего рассказать, как устал бесконечно исполнять волю «избранника Улмо».

— Уверен, что будешь доволен выбором дочери? — насмешливо спросил Финдарато. — Ладно, это не моё дело. А пытаться выдать замуж Ириссэ я тем более предлагать не стану. Не хочу оказаться расстрелянным из её лука.

— Думаю, родичи Кирдана тоже этого не хотят, — попытался разрядить обстановку Турукано.

Король Тол-Сириона вдруг поднялся, с золотых волос посыпались песчинки, блёклые и некрасиво-оранжевые на фоне валинорского сияния. Финдарато прочитал по глазам брата его мысли и понимающе покачал головой.

— Мне сначала показалось странным, — прищурился сын аманского нолдорана, — что ты решил говорить про остров со мной, а не с Кирданом, да и сейчас кажется, однако, вижу, ты не захочешь объяснять, поэтому придумаю причину сам. Уверен, она будет не хуже и не лучше настоящей. Пожалуй, прикажу принести нам вино. Скоро закат, а мы ещё не подняли ни одного бокала. Знаешь, иногда так хочется пользоваться осанвэ по всяким дурацким поводам, чтобы Валар слушали эту ерунду и устали от нашей глупости.

Поднявшись на набережную и дав знак скучавшим на лавочке верным, что пора позаботиться о своём короле, Финдарато вернулся, и Турукано прочитал в его взгляде неприязнь, которая возникает, когда задумал нечто некрасивое, а рядом тот, кто может догадаться, но так не хочется упасть в грязь лицом!

— Перед грозой так пахнут розы, — вздохнул Инголдо, милейше улыбаясь. — Расскажи, действительно ли на большой земле всех так перепугали вести из осадного лагеря?

— Из того, что от него осталось? — уточнил сын верховного нолдорана.

— Вести с руин всегда страшны, — задумчиво произнёс владыка Тол-Сириона, — однако это не значит, что угроза касается всех. Скажи, Турьо, что говорят в Дориате о новой зверушке Моргота?

— А им-то что?

Турукано взял из рук слуги Финдарато вино и постарался не сболтнуть лишнего, не говорить про Дориат с несдержанно негативной интонацией — вдруг у брата и с Тинголом сохранились добрые отношения?

— Да, супруга-Майэ защитит от любой беды, — нараспев произнёс король, поднимая глаза к зажигающимся на темнеющем небе звёздам. — Надо было мне жениться на Илмарэ. Но, видимо, помощница Варды Владычицы Звёзд считала, что я слишком хорош для неё, поэтому не предложила. И теперь я здесь, с арфой и факелом. И, знаешь, о чём думаю, смотря на свои знамёна? Огонь нужнее всего там, где нет других источников света. Возможно, факел Феанаро Куруфинвэ снова указывает мне, куда идти, и я послушно пойду.

— Куда? — чувствуя, что Финдарато после бокала вина стал откровеннее, заинтересовался Турукано.

Ответа не было долго.

— Как ты думаешь, — заговорил, наконец, король Тол-Сириона, — почему Мелиан не спряталась на острове?

— Поссорилась с Улмо? — хмыкнул сын верховного нолдорана, однако шутка осталась неоценённой.

— Когда я жил в доме, построенном до моего рождения, независимо от того, в Тирионе или в Альквалондэ, — подлив вина, сразу выпив и наполнив бокал снова, продолжил свою мысль Инголдо, — я не задумывался, как там всё устроено, что можно было бы сделать иначе. Я просто жил. — Он усмехнулся. — В Амане вообще думать было не принято: надо было жить СЧАСТЛИВО. Хочешь ты этого или нет, ешь счастье с рук Валар и не забывай нахваливать и просить добавки, даже если уже тошнит. И мне нравилось, представляешь? А теперь, когда надо строить самому, когда на мне ответственность за народ, который надо защитить от врага, я ничем не могу быть доволен. Всё не так, понимаешь, Турукано? Я смотрю на стены — и они кажутся недостаточно высокими, надёжными,