Поэтому они просто шли на юг, надеясь выйти к морю. Рана Виктора почти затянулась и беспокоила редко, только при неудачных движениях.

— Вот уж в детстве никогда бы не подумала, что окажусь в такой дали от Земли, на дикой планете, вся обвешанная оружием, — сказала Джоанна, когда они устроились под раскидистым деревом, хотя бы частично защищающим от дождя. — В детстве я была такая трусиха, все надо мной потешались!

Виктору некоторого труда стоило поверить в то, что услышанное ему не примерещилось. Среди «призраков», осознанно порвавших с собственным прошлым, было не принято предаваться воспоминаниям.

— И кем же ты собиралась стать? — спросил он, боясь неверным словом разрушить установившееся между ними хрупкое взаимопонимание.

— Как и остальные девчонки — дизайнером или учителем. — Она пожала плечами. — Смотри-ка, дождь кончается...

— Да, — сказал Виктор. — Сейчас пойдем.

Изрыгающую ливень тучу ветер унес так же быстро, как и приволок. Между деревьев просочились солнечные лучи, стало жарко, волглая земля окуталась дымкой, отдавая влагой.

Шли как обычно — Виктор впереди, с излучателем, отобранным у Алины Джером, наготове. Позади шагала Джоанна со вторым, ранее принадлежавшим ее охраннику. Мокрый лес вокруг чирикал, свиристел и шумел, не обращая на людей особого внимания.

Преодолели неглубокий овражек, по дну которого бежал ручей, и тут Виктор замер.

— Горелым пахнет, — сказал он. — Не чувствуешь?

— Чувствую, — отозвалась Джоанна.

Воняло кисло и неприятно, вовсе не тлеющим неподалеку костром, а пепелищем, остающимся после большого пожара.

— Может, лес горит? — предположила Джоанна.

— Нет. — Виктор дернул головой в сторону дерева, по ветке которого неторопливо передвигалось черное животное, похожее на медведя размером с кошку. — Тогда бы местные твари удирали со всех ног, а они спокойны.

Еще через сотню шагов наткнулись на небольшую вырубку. Там и сям среди зелени торчали пеньки, рядом с каждым виднелись кучи мокрых стружек, валялись обломанные ветви.

— Так, что-то знакомое, — сказал Виктор, оглядываясь. — Это вот дерево я сам спилил! И всего-то четыре дня назад!

— Интересно, — сказала Джоанна. — Мы что, вышли к лагерю?

— Похоже на то.

Дальше пошли еще осторожнее, пригнувшись и перебегая от укрытия к укрытию. Довольно быстро наткнулись на двенадцатый барак, а точнее — на то, что от него осталось.

Обгорелые остатки стен еще стояли, но крыша не уцелела, и окна зияли пустотой.

— Так-так, — сказала Джоанна. — Кажется, я догадываюсь, что ждет нас впереди...

Окружающий «Острова Блаженных» забор сохранился, как и маленькое кладбище за ним, а вот дальше лежало утыканное развалинами пепелище. Дожди не дали огню пойти дальше, но там, где он повеселился вволю, не уцелело ничего. Деревья сгорели, кусты превратились в прах, от строений остались торчащие из земли огрызки стен.

— Тут стоял экспериментальный блок, — сказал Виктор, проходя мимо глубокой ямы, из которой смердело, как из мусорного бака. — Его, как я думаю, уничтожали с особой тщательностью.

— Понятно, что лагерь предали огню специально, чтобы скрыть следы. — Голос Джоанны звучал чуть напряженно, что у «призрака» выдавало очень сильное волнение. — Но тут же было множество народу! Санитары, сестры, технический персонал... Чтобы вывезти всех, не хватило бы никаких вертолетов!

— У причала стояла яхта, — добавил Виктор. — Но она тоже не очень большая, честно говоря.

Они миновали один из жилых корпусов и двинулись к обгорелым стенам администрации. Под ногами похрустывал превратившийся в корку пепел, а потом Виктор споткнулся обо что-то и невольно опустил взгляд.

— Вот и ответ на твой вопрос, — сказал он. — Полковник Монро придумал очень дешевый способ избавиться от лишних свидетелей.

Торчащий из пепла черный угловатый предмет некогда был человеком. Можно было разглядеть остатки волос, чудом сохранился болтающийся на цепочке кулончик с синим камнем.

Судя по нему, это была женщина.

— Их оглушили, а затем все подожгли, — сказала Джоанна безжизненным голосом. — Дали задохнуться от дыма, умереть в огне, чтобы потом, когда явится комиссия, в отчете появилась запись о гибели всех обитателей лагеря...

— Именно, — кивнул Виктор. — Тех, кто мертв, не будут искать. Наверняка для правдоподобия спалили и парочку вертолетов...

— Догадка подтвердилась — на поляне, заменявшей в лагере ВПП, торчал обгорелый металлический остов.

— Пойдем отсюда, — попросила Джоанна. — Судя по всему, сожгли тут все только вчера, так что я чувствую, как воняет горелой мертвечиной...

— Погоди. Надо посмотреть, вдруг сохранилось что-нибудь, что пригодится в дороге. До ближайшего селения несколько сотен километров.

— Ты посмотри, а я не могу. — Девушка скривилась, точно ее тошнило. — Что-то я после этого дурмана сама не своя стала... Пойду подожду тебя у моря.

— Хорошо, — сказал Виктор, глядя, как она уходит прочь — маленькая, стройная фигурка в прозрачной накидке из пластика.

116-й день 98 года летоисчисления колонии Меру, джунгли

Разведенный на небольшой поляне костерок дымил, точно военный корабль эпохи Первой мировой. Вода в найденном на пожарище ведерке, заменяющем путешественникам котелок, неспешно булькала. Джоанна помешивала варево ложкой.

— Готово, — сказала она, снимая ведерко с очага. — А ты вообще в курсе, что у нас еды хватит еще на четыре дня?

— Нет, — честно ответил Виктор.

Облазив оставшееся от «Островов Блаженных» пепелище, он нашел в одном из подвалов мешки с морковью и картошкой. Все утащить с собой, понятное дело, не удалось, но кое-что захватили.

Из взятых на пожарище овощей и консервов Джоанна ухитрялась варить суп.

За четыре дня они никак не успевали добраться до населенных мест. Впереди иззубренной стеной высились горы, и сколько времени уйдет на их преодоление, можно было только предполагать.

— Так что я тебя в курс ввожу, — сказала Джоанна, глядя, как он ест. — Ты у нас мужчина или кто?

— Раз мужчина, так обязательно добытчик, — пробурчал Виктор. — Против такого положения дел твои феминизированные сестры боролись сотни лет. Неужели ты так легко отвергнешь их достижения?

Джоанна расхохоталась.

— Не смеши меня, — проговорила она. — Мы с тобой вернулись во времена дикие, первобытные. О каком феминизме может идти речь?

— Ну да, — кивнул Виктор. — Если так, то я могу стукнуть тебя по темечку, а потом грубо удовлетворить свою похоть!