– Тесен мир. Мне можно будет посмотреть его показания?

– Конечно. Пока ты гулял в Берлине, приезжал Густав. Он, выполняя указания Адмирала, привез тебе несколько перспективных курсантов из наших школ на Украине.

– Прекрасно, немного позже я с ними пообщаюсь… Есть какие-нибудь новости по Украине?

– Поговаривают, что твой протеже – «Тарас Бульба – Боровец» начал заигрывать с русскими. Отмечаются его контакты с русскими партизанами Ковпака, Медведева и представителями НКВД, прибывшими для переговоров из Москвы.

– Настолько это точно?

– Сообщение агента в штабе Боровца. Оно пока неподтвержденное, но, по словам Густава, агенту можно верить.

– Плохо. Если Боровец перейдет на сторону русских, мы потеряем все Полесье.

– По словам Густава, такую же оценку ситуации дали Прютцманн[194] и Йоргенс[195]. Они планировали использовать подразделения Боровца против польских и русских партизан в нашем тылу, а теперь им приходится принимать меры к защите наших гарнизонов и задумываться насчет ареста Боровца и замены его Бандерой.

– Я думаю, что им не стоит спешить с этим. Поверь, переговоры Боровца с русскими ни к чему не приведут. Он слишком большой националист. Возможно, часть солдат Боровца, поддавшись русской пропаганде и на фоне наших неудач, перейдет к русским, но основная часть все же останется верной «Бульбе». А раз так, то его части вполне можно использовать в борьбе с партизанами. Вообще «Тараса Бульбу» надо объединить с Бандерой – это даст новый импульс движению украинских националистов и обеспечит нас пушечным мясом для борьбы с русскими и поляками.

– А даст ли это положительный эффект? Насколько я знаю, Бандера – карьерист, фанатик и бандит, к тому же банальный вор. Они могут не сойтись с Боровцом.

– Так и есть, но он наш вор и бандит. Этого вполне достаточно, чтобы он помог нам контролировать «Тараса Бульбу».

– Тогда, может быть, лучше использовать Миколу Лебедя[196] или «профессора Данилив»?[197]

– Браво, Карл! Ты, как всегда, неподражаем! А все играл в дурочку. Пытался меня обмануть и разжалобить, говоря о своем старческом маразме и ухудшении памяти! Поверь мне – у тебя с этим все хорошо.

– Ты мне льстишь!

– Даже и не думал. Кто бы мог сказать, что ты помнишь всех наших украинских агентов!

– Ну не всех, а только тех, с кем в свое время пришлось работать. Или ты забыл, что мы вместе с тобой и Штольце[198] в конце 1938 года работали с Коновальцем и Мельником?

– Прости за нелепую шутку.

– Прощаю. Кроме того, ты не забыл, что значительная часть Полесья граничит с нашей зоной ответственности и мы должны знать, что там происходит?

– Помню.

– Густав просил передать тебе просьбу Прютцманна приехать к нему для консультации по поводу Боровца. Я думаю, это надо сделать. Тем более что тебе благоволит сам обергруппенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции. Вы с ним неплохо контактировали в Кенигсберге.

– Увы, в ближайшее время я этого сделать не смогу, а вот переговорить по телефону постараюсь.

– У тебя новое задание?

– Да, в рамках уже действующего. Мне думается, что в письме «Лис» тебе о нем сообщит…

Из воспоминаний Галунова Ивана Кузьмича

Из госпиталя я вернулся в начале марта. Было удивительно, что меня, ранее сидевшего в лагере, отправили служить в Брестскую бригаду НКВД.

Я-то думал, что снова попаду в зап., а оттуда уж куда пошлют, ведь от нашего лыжного батальона практически ничего не осталось. В госпитале наших ребят всего два десятка набралось. Да потом пара человек уже на больничной койке скончались. Так что думал, одна у меня дорога в зап. Тем более что лечился я в армейском госпитале г. Алексеевка. Но нет.

В канцелярии госпиталя мне выдали предписание явиться в штаб бригады НКВД, а на складе выдали обмундирование, положенное бойцу штурмового подразделения, – без погон, с одними петличками. Самое удивительное было в кассе госпиталя – там выдали такую кучу денег, что я сначала и не поверил. Думал, кассир ошибся. Ан нет! Все до копеечки правильно рассчитали – и за ранение, и за орден, и полуторный оклад по должности – рядового бойца НКВД. Много. Даже слишком много. Я столько никогда в руках не держал.

Как до Подмосковья добирался, рассказывать не буду. Долго. Почти четыре дня из Алексеевки до Москвы ехали. Полдня только в Воронеже стояли – ждали, когда жд путь в очередной раз починят.

Пока было время, я около станции прошелся, ноги размял, на разруху посмотрел, кипяточку набрал и продуктами на складе отоварился. А что еще делать? В вагоне насиделся, а с соседями еще в госпитале наговорился.

Что сказать об увиденном? Не было города – развалины кругом. Патрульные сразу же сказали, чтобы я далеко от жд путей не отходил – минировано тут все еще кругом. Пути-то и то, что к ним примыкало, очистили, а вот дальше не получается. Слишком уж тут жестокие бои шли. Много неразорвавшихся снарядов и мин осталось, да и минные поля еще не все сняты. Каждый день подрывы происходят. Так что я от греха подальше никуда особо и не пошел. Так, посмотрел со стороны, и все.

Рядом со станцией располагались палатки эвакогоспиталя, где лечились в том числе и военнопленные. Враг, отступая, оставил победителям не только своих убитых, но также раненых и больных. Но было их мало. Вымерзли. Да и наши, похоже, не сильно озаботились их спасением. Слишком уж много их было по подвалам и закоулкам. Не всех сразу нашли. Да и свободных рук не хватало – своих бы раненых собрать. Потому уже собирали заледенелые трупы противника. Может, оно и правильно. Чего врага жалеть? Они нас ведь не жалели! Насмотрелись в лагерях для военнопленных.

Бригаду я нашел на ее подмосковной базе. Первоначально определили меня в штурмовой батальон. Хоть он еще не был укомплектован, тем не менее практически сразу же началась учеба, которая шла и днем и ночью. Чему учили? Действию при прорыве вражеской линии обороны, в городском бою, обороне, борьбе с танками. Особо много внимания уделяли знанию и умению владеть оружием нашим и трофейным. Мне в первый же день на складе выдали автомат «ППШ» и нож от СВТ. Взводный внимательно смотрел, как я автомат от смазки очищаю, диски и патроны проверяю. Ничего не сказал. Только одобрительно покивал. Потом пришлось мне заново изучать пистолеты и револьверы, немецкий карабин «маузер», нашу «светку»[199], ручные пулеметы наши, немецкие и итальянские. И все обязательно со стрельбами.