Я отпустил своё золото.

Оставил лишь одну маленькую зацепку.

Да или нет?

Жребий брошен.

Или она окончательно раздербанит наши сердца, или мы рехнемся от счастья…

Чтобы хоть как-то отвлечься, принялась наводить порядок в письменном шкафу. Папки, смятые листы с полотнами текста, бесконечные черновики, какие-то наброски, предложения, афоризмы, слова, слова, слова…

«Все хорошо. Я поступила правильно…» – вертелось на языке с привкусом разбившихся надежд, пока слезы продолжали сочиться из глаз.

Вытряхивая на пол очередную макулатуру, в поле зрения попал маленький клочок бумаги, который лежал в папке с надписью «Личное». Дрожавшими пальцами подняла его и, поднеся к лицу, почти беззвучно произнесла:

«Ничего не надо, кроме тебя» Ф.

Та самая записка, которую нашла у изголовья кровати после того, как Феликс впервые побывал у меня в общаге.

Рассмеялась сквозь слезы.

В кармане настойчиво завибрировал мобильный. Звонила Рина. Сбросила входящий начальницы, продолжая сидеть на полу.

Я уже три недели работала телеведущей, и каждое утро начиналось ни свет, ни заря. Перед тем как выйти в эфир еще уйму времени собиралась под руководством стилиста компании, а потом полчаса заученно улыбалась, без запинок воспроизводя бегущий по суфлеру текст.

Мечта сбылась. Всё ждала этих волнительных всполохов в груди, но ощущение счастья так и не затопило душу.

Родители искренне радовались моему успеху. Отец всю жизнь гробил здоровье простым работягой, мама посадила зрение, подрабатывая швеей. А я – маленькая девочка с обостренным чувством справедливости – хотела для них лучшей жизни, поэтому помчалась покорять Москву.

С юности гордо шествовала к заветной цели, а теперь не могла собрать себя в кучу и просто подняться с пола.

«Все хорошо. Я поступила правильно…» – гигантский червяк сомнения наточенными резцами вгрызался в душу с каждой проведенной секундой вдали от него.

Раскрыла сумку, вытаскивая билет, зачем-то решив проверить точное время вылета. За эти недели Феликс подсуетился и все-таки сделал мне визу. Жаль только, хлопоты оказались напрасными…

Когда его самолет превратится в маленькую точку высоко над землей, буду молиться, чтобы все у него получилось.

«Все хорошо. Я поступила правильно…» – взорвалось ослепительной вспышкой где-то на периферии сознания, и я зажмурилась, устало щуря глаза.

В это мгновение поняла, что упустила что-то действительно важное. Испугалась. Оступилась. Не нашла в себе сил поступить так, как подсказывало сердце. Старалась следовать голосу разума, который продолжал твердить:

«Все хорошо! Все хорошо! ВСЕ ХОРОШО!»

Ни черта хорошего!

Такая любовь дается только раз в жизни, и надо быть полностью без мозгов, чтобы этого не понять. Достала телефон, выжимая центральную клавишу до упора.

– Ну же! Феликс, ответь! Просто возьми трубку! Я приеду! Обязательно приеду! Только уволюсь, возьму академ, и в ближайшее время примчусь к тебе! Ну, куда я без тебя, в самом деле? – шептала, дергая пальцами мочку уха, чтобы хоть как-то заглушить внутреннюю боль. – Железнов, шутишь, что ли? Жалко поговорить со мной пару секунд?! ВОЗЬМИ ЭТУ ЧЕРТОВУ ТРУБКУ! – задыхаясь, вопила несуществующему собеседнику.

Полезла в сумку за носовым платком, как вдруг палец уперся в прохладную металлическую поверхность, и я вздрогнула, выуживая из внутреннего кармана баночку икры.

– Господи… – промычала онемевшими губами, открывая жестяную крышку.

На дне пустой банки лежало золотое обручальное кольцо.

Трясущимися руками, практически наощупь – глаза ослепли от неконтролируемых слез – достала драгоценность, машинально натягивая ее на безымянный палец. Меня согнуло пополам от рыданий. Не знаю, сколько времени прошло, пока я так и продолжала сидеть, упершись подбородком в колено, с кольцом на пальце, крепко сжимая в ладони маленькую баночку из-под икры.

Секунда – и в голове перемкнуло. Я подхватила телефон, набирая заветный номер Ангелины.

– Лина, я такая дура! Он хотел сделать мне предложение, а я все испортила! Не могу дать ему уехать! НЕ МОГ-У-У-У! – выла, как умалишенная, совершенно не разбирая, что она говорит.

– Ты готова лететь с ним? – осторожно поинтересовалась сестра Феликса после секундной паузы.

– ГОТОВА! Я просто боялась, что он сам не уверен! Не хотелось становиться обузой! Я так запуталась!

– Скажу всё, что думаю по этому поводу чуть позже. Сейчас просто нет времени…

– Но я вряд ли успею в аэропорт! Регистрация уже заканчивается…

– Злата, возьми себя в руки, черт возьми! Ты готова? Сумку собрала? Документы проверила?

– Документы здесь, а брать мне особо нечего: три платья да две пары штанов. Ну, и обувь…

– Даю тебе ровно десять минут! Я уже давно стою под окнами! Так и знала, что ты передумаешь!

– Я мигом…

До взлета оставались считанные минуты. Сознание медленно уплывало за горизонт. Закрыл глаза, пытаясь унять ненормальную улыбочку, которая то и дело беспричинно растягивала рот.

– Разрешите задать вам пару вопросов для телеканала «Спорт-ТВ»?

В недоумении поднял голову, сталкиваясь с измученными покрасневшими глазами любимой. Она сидела на соседнем кресле, сиротливо вжимаясь руками в подлокотники.

– Начиная с сегодняшнего вечера я недолюбливаю журналистов… – обиженно процедил, стараясь не обращать внимания на поблескивающее кольцо на её безымянном пальце.

Несколько дней назад Ангелина помогла мне его выбрать, но я не хотел, чтобы это выглядело как давление. Просто оставил сюрприз, показывая всю серьезность своих намерений. Судьбоносное решение Злата должна была принять сама.

И, кажется, баночка икры в очередной раз сыграла мне на руку.

– Чем же вам так не угодили журналисты? – потупила взор собеседница, нервно перебирая края футболки.

– Попадаются слишком упертые экземпляры, – серьезно вздохнул, всеми силами стараясь спрятать улыбку.

– Ну, может, все-таки ответите на парочку вопросов? – пробормотала она с запинкой.

– Только в порядке исключения.

Пристально уставился в красивое виноватое лицо. В нем была заключена моя погибель. Настоящая неразгаданная женщина. Воплощение чистоты и порока. Соленая карамель. Шоколад с кайенским перцем. Особенная. Спонтанная. Застенчивая. Раскованная. Моя дьявольская зависимость с того самого дня, как увидел её на кухне, сжимающей в руках маленькую баночку икры. Я, сука, пропал.