я – стихи мои К вам прилетят, как соловьи».

Но слышалось только карканье ворон.

Были и более известные строки. Нет, весь я не умру. В этой жизни умереть не трудно. Времена не выбирают… От них тоже шла какая-то глупая и злая тоска, которую он чувствовал и раньше, сидя на подоконнике. Теперь почти слышал это бормотание мертвых стихов, и не только этих, но и других, которые они тянули за собой гирляндами…

«Опять уволился? – Теща стояла на пороге его, то есть уже не его, комнаты. – Что ж мне с тобой, Пушкин, делать? Замуж, что ли, за тебя выйти?»

И ушла, напевая под нос про чудное мгновенье.

Он взял телефон и безо всякой надежды набрал номер.

– Алло? Нет, «Сальери» здесь больше нет. Теперь фирма по продаже недвижимости. Да, закрылась, уже три месяца… М-м, стала нерентабельной, сократили штат, потом вообще. И так столько лет на одном энтузиазме, можно сказать… А вы кто у них были? Клиент? А фамилия? Тут для некоторых клиентов оставили… Не знаю, пакеты какие-то, написано «Творческих успехов!», а внутри не знаем что. Извините, уже спрашивал, как вас зовут? М-м. Ага, вот, и для вас… Нет, вам доставят, у нас с ними договоренность была, скажите адрес. Адрес, говорю. Недвижимостью, кстати, не интересуетесь? Алло?

Поздно вечером позвонили; он слышал топот тещи, мяуканье и скрип двери.

– Иди, поэт, тебя!

Парень, одетый в черное, вручил ему пакет и квитанцию. На пакете была знакомая эмблема, парик с косицей.

Запершись в комнате, долго и неловко его распаковывал.

Внутри оказался нож, тот самый его нож. И чистый блокнот. На блокноте было отпечатано «Реквием по поэзии. Поэма» и его имя.

Выпала записка. Продолжая сжимать нож, он наклонился за ней.

«Поздравляем, Вы успешно прошли весь путь к вашей славе. Осталось сделать последний шаг…»

Он еще раз посмотрел на нож и провел по нему губами.

Дождь полил сильнее; зонтик, выданный женой, не спасал. Прогулку можно считать успешно завершенной и идти домой. Вон уже ладошка какая холодная.

А эти всё стоят. Стихов уже не читают, курят, переговариваются.

Бесполезно, решение принято, кладбище из центра уберут. Нашему городу нужен еще один торговый комплекс (аплодисменты). Чем наш город хуже столицы (аплодисменты)? С союзом писателей договорились, эти просто из другого, у нас их несколько, союзов.

Кто-то заметил его, помахал, пришлось подрулить.

– А вы что не с нами?

– С дочкой гуляю.

– Безразлично, значит, где будете лежать?

– Земля везде квадратная… – Он зевнул.

Пикетчики снова занялись стихами; один только продолжал топтаться рядом:

– Жаль. На прошлом правлении вас вспоминали. Пишете что-то новенькое?

– Реквием по поэзии.

– В стихах?

– В прозе. – Он собрался уходить. – В свободное от занятия недвижимостью время.

Развернувшись, он пошел через дорогу, как раз дали зеленый свет.

– Ну давай, пошли…

Дочка крепко сжимала его руку, то и дело оглядываясь назад, на странных людей под дождем.

Суннат

Группа приехала после обеда – уставшая и пыльная.

Суннат вышел к ним в серых трико и новой футболке, которую мать заранее приготовила на кровати. Чтобы выглядеть красиво, быстро намочил волосы водой.

Он увидел их машину из окна, когда она спускалась с холма. Там место такое есть, со второго этажа хорошо видно, с крыши еще лучше, но на крыше Суннат бывал редко.

Мужчины выходили из машины, кто-то разминался, кто-то тихо интересовался, где туалет. Суннат объяснил, даже проводил немного, приглаживая влажные волосы.

Другие набросились на воду, своя в машине была, но слишком теплая, не то.

Их было четверо – трое и водитель.

– Старшие где?

– Еще не вернулись, – сказал Суннат. – Потом вернутся… через час, наверное.

Мужчины молчали, переглядываясь.

– А пообедать здесь где-то можно? – спросил один, с рыжей бородой. – Чайхана там…

Суннат стал объяснять.

– Не, ребята, без меня, – сказал толстый мужчина в джинсовой куртке.

– Да ладно, Никита, – похлопал его рыжебородый. – Фесталом угостить?

– Не, просто есть не хочется. Укачало немного.

И остался. А те уехали.

Никита не просто уснул – он провалился в сон, как в детстве один раз провалился в яму рядом с домом. Яма была неглубокая, мягкая и заполненная водой. Но вылезти было все равно тяжело.

Он поднял голову и увидел солнце, успевшее стать вечерним. Увидел себя лежащим на каком-то матрасе; под головой была свернутая куртка. На всякий случай ощупал внутренний карман.

Матрас был веселой расцветки, и он еще с минуту разглядывал ее. Он слегка озяб и накинул куртку. Подумав, сунул руки в рукава. Он стоял на веранде, было тихо и солнечно.

Суннат прошел через двор с красным пластиковым ведром. В ведре светилась вода.

– А что, здесь не ловит? – спросил Никита.

Суннат остановился и качнул светом в ведре.

– Нет связи? – Никита помотал смартфоном.

Суннат махнул рукой куда-то вверх:

– С кладбища ловит. Это там выше надо пойти.

– Наши не возвращались? – Никита сошел с веранды. Сейчас бы, наверное, и пообедал.

Суннат помотал головой.

– А старшие?

Суннат снова помотал головой.

Солнце успело еще спуститься.

– Тут раньше помойка была, – объяснял Суннат.

Они стояли перед неглубоким оврагом, Никита фотографировал.

Он попросил привести его сюда заранее, пока группа моталась неизвестно где. «Можно было уже целого барана за это время съесть», – сердито думал Никита. Думал, пока шли сюда, а здесь мысли исчезли, остались только тишина и зрение. Сделал еще пару кадров.

На дне оврага, в кустарнике, темнела дыра.

– Там?

Он собирался спуститься, но Суннат сказал, лучше не сейчас.

– Почему?.. А, блин, камера разрядилась!

Можно было просто спуститься, без камеры. Ладно… Завтра придет.

Они шли назад. Никита шумно дышал, на футболке выступили темные пятна. В такие минуты он стыдился своего тяжелого тела, своих неудачных попыток похудеть. Хотя бы бегать по утрам, как призывала первая жена.

Суннат предложил сделать остановку под вон тем боярышником.

– А вы правда из России?

– Да.

– А там всё, как по телевизору, или по-другому?

Никита усмехнулся.

– Когда как. – Провел ладонью по траве, сорвал несколько стеблей, понюхал ладонь. – Ну и где твои старшие?

Они нагнали их почти у дома, в сумерках. Двое мужчин, в масках, как при последней пандемии. Оба тащили по мешку, Никита разглядел в них пластиковые бутылки.

– Рахим, – представился высокий.

Он нес самый большой мешок.

Второй был пониже, помоложе, без пальца на руке.

– Меня Сурат. Можно и Сергей.

– «Сурат» я запомню, – пообещал Никита.

– Он у вас в Подмосковье работал, – сказал Рахим.

Мужчины подняли мешки и двинулись.

– Да, встретили твоих, – обернулся Рахим