приучает память к абстрактному порядку. Бруно образы и воображение делает ключом к знаковой организации памяти. Один разрывает связь со старым классическим искусством в его средневековой трансформации, другой утверждает, что его оккультная система все еще остается искусством Туллия, Фомы и Альберта. Один – педагог-кальвинист, стремящийся упростить методы обучения; другой – неистовый расстрига, использующий оккультную память как магико-религиозную технику. Рамус и Бруно находятся на противоположных полюсах; они представляют радикально противоположные течения Позднего Ренессанса.

К «педантам», на которых Бруно нападает в начале «Теней» за их пренебрежительное отношение к искусству памяти, следует отнести не только критиковавших его гуманистов, но и рамистов, решительно настроенных против использования образов в памяти. Если Эразм был невысокого мнения о Театре Камилло, то что подумал бы Рамус, если бы он был жив, о «Тенях» Бруно? «Архипедант Франции», как величал Рамуса Бруно, несомненно, ужаснулся бы бруновскому пути восхождения и нисхождения, его способу выходить к свету из теней.

Глава XI

Джордано Бруно: секрет «Печатей»

Вскоре после прибытия в Англию, в 1583 году, Бруно публикует обширное сочинение о памяти, которое мы условились называть «Печатями»537, хотя в нем заключено четыре раздела, а именно:

Ars reminiscendi

Triginta Sigilli

Explanatio triginta sigillorum

Sigillus sigillorum

На титульном листе не значится ни дата, ни место публикации, но почти с полной уверенностью мы можем утверждать, что книга вышла в начале 1583 года, и совершенно точно, что она была напечатана лондонским издателем Джоном Чарльвудом538. Ars reminiscendi – не новая работа, а перепечатка раздела об искусстве памяти из «Цирцеи»539, опубликованной годом раньше в Париже, где он следовал за зловещими заклинаниями Цирцеи, обращенными к семи планетам540. Эти заклинания, делавшие магический характер следовавшего за ними искусства памяти очевидным для парижских читателей (которые, возможно, прочли и оккультные «Тени»), не были включены в репринт, опубликованный в английском издании. Но английская перепечатка Ars reminiscendi расширена новым материалом – «Тридцатью печатями», «Разъяснением тридцати печатей» и «Печатью печатей».

Если ни один читатель «Теней» не увидел в них магической системы памяти, то читатели «Печатей» продвинулись и того меньше. Что собой представляют эти «Печати»? За ответом на этот вопрос я приглашаю читателя отправиться вместе со мной на пару страниц во Флоренцию, где мы сможем попрактиковаться в искусстве памяти.

Доминиканец Агостино дель Риччо, монах флорентийского монастыря Санта Мария Новелла, в 1595 году написал книгу под названием Arte della memoria locale («Искусство памяти с использованием мест»), предназначенную для «обучения молодых господ». Небольшой этот трактат не был опубликован, но его рукопись хранится в Национальной библиотеке Флоренции541. Семь рисунков, которыми иллюстрирована рукопись, предназначены для того, чтобы разъяснить юным синьорам Флоренции принципы искусства памяти.

На рисунке «Король» (ил. 13а) изображен король, который стучит себе кулаком по лбу; он представляет «локальную память» и этим жестом призывает ее явиться как способ запоминания, весьма полезный для проповедников, ораторов, студентов и людей всех прочих сословий542.

На рисунке «Первый советник» (ил. 13b) изображен человек, прикасающийся к глобусу, на котором расположены все места: города, замки, лавки, церкви, дворцы. Он символизирует первое предписание искусства, и здесь автор-монах приводит обычные правила для мест. Далее демонстрируется, как можно создавать места памяти, на примере собора Санта Мария Новелла: отправляясь от верхнего алтаря, на который мы помещаем Милосердие, мы начинаем обходить собор по кругу и на алтарь Чоди помещаем, например, Надежду, на алтарь Гадди – Веру и таким образом переходим ко всем остальным алтарям, к чаше со святой водой, к местам захоронения и т. д., пока не вернемся в начальную точку543. Монах обучает нас здесь старому доброму способу запоминания добродетелей при помощи искусства памяти.

«Второй советник» (ил. 13c) – человек в окружении различных предметов, среди которых статуя или, вернее, бюст на колонне. Он олицетворяет предписание «применяй образы». Это могут быть образы реальных или воображаемых предметов либо образы, созданные скульпторами и художниками. У синьора Никколо Гадди в галерее много прекрасных изваяний, пригодных в качестве памятных образов544. После такого беглого взгляда на художественно оснащенную память нашему вниманию предлагаются алфавитные перечни, представляющие собой столь докучливую особенность трактатов о памяти. В перечни Риччо включены механические искусства, святые, а также известные флорентийские семейства.

Через человеческую фигуру, изображенную на рисунке «Первый капитан прямой линии», проходит вертикальная линия. Двенадцать знаков зодиака нужно расположить на тех частях его тела, которыми они управляют; знаки запоминаются на этих местах, как в системе памяти545.

На рисунке «Второй капитан круговой линии» (ил. 13d) внутри круга изображен человек с расставленными руками и ногами. В местах, представленных частями его тела, мы должны запоминать четыре стихии и одиннадцать небесных объектов: земля – ступни, вода – колено, воздух – бок, огонь – рука, Луна – кисть правой руки, Меркурий – правое предплечье, Венера – правое плечо, Солнце – голова, Марс – левое плечо, Юпитер – левое предплечье, Сатурн – кисть левой руки, сфера неподвижных звезд – левое плечо, кристальная сфера – талия; перводвигатель – колени, Рай – под левой ступней546.

На рисунке «Третий капитан поперечной линии» (ил. 13е) мы видим двенадцать небольших предметов, расположенных по кругу. Монах поясняет, что он запоминал эти предметы, расположив их на Виа делла Скала547. Кто хорошо знаком с Флоренцией, вспомнит, что эта улица и сейчас выходит на площадь Санта Мария Новелла. У табернакля на этой улице он запоминает священника с крестом (см. крест в верхней части круга); у двери первого дома в ряду старинных строений – звезду; у дверей дома Якопо ди Борго – солнце и так далее. Свой метод он применяет и в обители отцов-доминиканцев, выделяя в ней памятные места и запоминая с их помощью, например, причудливые метафоры Иова, оплакивающего семь скорбей человеческих548.

Рисунок «Трапеза и слуга» (ил. 13f) изображает человека c едой и питьем в руках. Пользоваться локальной памятью – это как есть и пить. Если мы за один раз съедим весь наш дневной рацион, у нас будет несварение желудка, поэтому мы делим его на отдельные трапезы. То же с локальной памятью: «Если мы, встав с постели, попытаемся за один день запомнить двести понятий или двести артикулов св. Фомы, это будет слишком большая нагрузка на память»549. Поэтому локальной памятью нужно пользоваться, соблюдая меру. И когда-нибудь мы, возможно, сравняемся со знаменитым проповедником Франческо Панигаролой, который,