Грифф покачал головой, но не потому, что отмел предположение Делакура. «Любовь» – слишком узкое понятие, чтобы вместить все, что он чувствовал. Только что они были вместе. Он никогда не думал, что снова сможет почувствовать то, что чувствовал благодаря ей. Возможно, он поступает нелогично, зато в соответствии с чувствами. Она заставила его дышать полной грудью, вселила в него надежду, а это дорогого стоит.

Он был ходячим мертвецом. Она вернула его к жизни.

– Я умру ради нее, – медленно проговорил Грифф. – И убью ради нее. А все остальное тебя не касается.

– Черт меня подери! А ты ведь действительно ее любишь. – Дел пригнулся, парируя яростный выпад. – О, как это все усложняет! Так на что же ты рассчитываешь? Собираешься сделать ее своей содержанкой?

– Ответ неверный.

– Ну не собираешься же ты на ней жениться! – Делакур рассмеялся. – А что, было бы круто! Могу представить себе заголовки в газетах: «Герцогиня из трактира»…

Клинки встретились с грозным звоном, но Грифф мощным толчком отвел руку соперника и приставил острие к его горлу.

– Я думаю, завтра главной новостью во всех газетах будет смерть лорда Делакура.

Еще мгновение, и…

– Грифф! Не надо!

Полина, наскоро облачившись во вчерашнее платье, бросилась в салон.

– Остановитесь! Вы же давние друзья – зачем делать ему еще больнее!

– О, я намерен сделать ему больно, – не дрогнувшим голосом возразил Грифф. – Очень, очень больно!..

Что ж, есть за что. Полина и сама не могла отрицать, что испытала определенного рода извращенное удовольствие, глядя, как корчится Делакур. Но всему есть предел.

– Грифф, пожалуйста. – Полина не без опаски приблизилась к мужчинам. – Его жизнь не стоит и десятой доли вашей жизни. Подумайте о матери – вы же не хотите, чтобы она все это увидела. Но если и это вас не останавливает, подумайте о слугах, только представьте, сколько им придется убирать!

– Ты слышишь, Дел? Эта презренная подавальщица вступилась за тебя. Женщина, которую ты оскорбил, умоляет меня проявить милосердие. Думаю, тебе стоит ее поблагодарить, причем немедленно.

Делакур нервно откашлялся и процедил:

– Спасибо… вам.

– Благодарю вас, мисс Симмз, – поправил его Грифф. – И скажи это так, чтобы я поверил в твою искренность.

– Благодарю вас, мисс Симмз. Я обязан вам жизнью.

Грифф втянул носом воздух, медленно выдохнул и, выдержав паузу, отступил, после чего обе шпаги со звоном упали на пол.

Делакур опустился на пол, пытаясь выровнять дыхание, еще не вполне уверовав в свое спасение. Полина с удовольствием последовала бы его примеру: ее тоже ноги едва держали.

– Когда увидишь ее в следующий раз, – назидательно произнес Грифф, сопроводив свои слова пинком, – поприветствуешь ее со всем уважением и обращаться к ней будешь так, как положено: «ваша светлость, герцогиня Халфорд».

Полина едва удержалась на подкосившихся ногах, не в силах поверить услышанному.

– Что ты сказал? – воскликнул Делакур. – Халфорд, ты не можешь! У нас же договор…

– Да перестань ты твердить мне об этом дурацком пакте! Нам было по девятнадцать лет, и в то время ночная охота за куропатками тоже казалась очень увлекательной.

Грифф подошел к Полине и взял за руки.

– Я не могу позволить вам уехать.

Полина решительно покачала головой.

– Нет-нет, я должна вернуться, потому что обещала сестре.

– Я позабочусь о ней… о вас обеих. И всегда буду заботиться. С этого момента и впредь вам никогда не придется работать, не о чем будет тревожиться, некого и нечего бояться. Обещаю. Слово герцога Халфорда!

О боже!

– Но вам придется остаться. Если покинете меня сегодня, то сплетники будут торжествовать победу. – Он нежно погладил ее по руке. – Все должно быть надлежащим образом оформлено сегодня же. Мы поженимся.

– Сегодня? Вы, верно, сошли с ума!

– Я знаю, о чем говорю. Мало кому в Англии удалось бы получить специальное разрешение за столь короткий срок, но я смогу. Уже сегодня вечером вы появитесь в обществе в качестве герцогини Халфорд. Никто не посмеет устроить вам бойкот на основании каких-то там сплетен или скандальных статей в газетах. Вы красивы, умны и великодушны, знаете наизусть целую книгу про этикет, так что сегодня мы покажем всем, кто есть кто. Вы с этим прекрасно справитесь.

Полине очень хотелось ему верить, но как, если отношение к ней даже его лучшего друга – теперь бывшего – убеждало в обратном?

– Она никогда не станет одной из нас, – заметил Делакур. – Даже если ты на ней женишься. Ты и сам это знаешь, Халфорд. Будь честен перед собой и будь честен с ней. Скандал неизбежен. И после скандала такого масштаба у тебя не останется никаких связей в обществе. Мне не доставляет удовольствия говорить тебе это, но я делаю это только по дружбе.

– Ты мне больше не друг, – процедил Гриффин. – Убирайся. И молись, чтобы я не прислал к тебе секунданта.

Делакур с трудом поднялся на ноги.

– Твой секундант я. И другого нет.

«Видите? – хотелось воскликнуть Полине. – Уже началось!» Возможно, утрата такого «друга», как Делакур, не столь уж велика, но она не станет единственной. Она не хотела, чтобы от Гриффина отвернулись все его друзья.

Что касается ее самой, то на вопрос, остаться с ним или нет, ответ однозначный. Она должна вернуться домой, иначе Даниэла решит, что ее предали и бросили. И этого Полина никогда себе не простит. Она поклялась, что больше не заставит сестру страдать.

Так что следовало положить конец этому фарсу, причем прямо сейчас: решительно и твердо. Она набрала в груди побольше воздуха, но в этот момент в салон буквально ворвалась герцогиня. На ней было платье из серого шелка, а на шее переливалось колье из сапфиров и бриллиантов. Зорким взглядом окинув присутствующих, она спросила:

– Что здесь происходит, хотела бы я знать? Гриффин, я требую объяснений.

– Делакур – негодяй, а я люблю Полину.

– Ну, – после недолгой паузы заметила герцогиня, – ни то ни другое для меня не новость. И тем не менее это не объясняет, почему салон пребывает в таком состоянии.

Грифф, не обращая внимания на слова матери, смотрел на Полину.

– Я намерен на ней жениться.

– Нет, ваша светлость, – также не отрывая от него взгляда, возразила Полина. – Он на мне не женится.

Герцогиня приподняла бровь.

– Значит ли это, что мой голос – решающий?

– Нет, – одновременно сказали Гриффин и Полина.

Кажется, это произнесенное в унисон «нет» не убедило герцогиню, и она многозначительно заметила: