Он с любопытством посмотрел ей в глаза.

— Уже устала от меня? А я-то считал, что ты мной выписана на несколько дней подряд^..

Ей даже удалось засмеяться, когда она укоризненно закачала головой.

— Да нет, нет, Брэнт, мне ведь надо побыть в своей квартире какое — то время, чтобы уладить кучу дел с Марти, если она вернулась, собрать остаток своих вещей, и — Господи! — до меня вдруг потихоньку начало доходить, как до черта много мне нужно всего переделать, ведь в Нью — Йорк надо звонить и…

Он дотронулся до ее руки.

— Да ладно, ладно. Уже едем.

Если бы это был Дэвид, он бы крайне раздражился от ее слов или заворчал бы — ведь он так не любил, когда что-то хоть немного нарушало его планы. Брэнт же остался таким же вежливым и рассудительным, каким он пробыл весь этот день с ней. Интересно, выведет ли она его когда-нибудь из себя, или же все его всплески негодования так и будут запрятаны глубоко внутрь, как и другие проявления его чувств?

Как только Ева ступила на порог своей квартиры, Марти тут же выскочила из своей комнаты, испустив шумный вздох облегчения.

— Ну наконец-то, слава Богу! Я уж начала думать, что ты подхватила сыпной тиф! «Твой» трезвонил весь день, я уже просто обалдела от него! Я… — Марти в мановение ока потеряла голос, когда вдруг увидела, кого Ева привела с собой.

— О, Господи Боже мой! — вырвалось у нее-. — Только не ты!

— Приветик, Марти. К сожалению, это я. — Как всегда, голос Брэнта звучал холодно и слегка издевательски.

— Марти, — запинаясь, начала говорить Ева. — Я… Ну, мы… — Она никак не могла подобрать слов, видя, в какой шок повергнута Марти.

— Почему бы тебе не начать собирать одежду и вещи, которые тебе надо взять, позвонить всем, сердечко мое сладкое, а я тем временем все разъясню Марти.

Позвонить всем? Ева пронзила своим взглядом Брэнта. Он что, имел в виду Дэвида? Не было ли в его тоне ноток сарказма?

Однако он уже отвернулся от нее. Он и Марти скрестили холодные взгляды, словно противники перед поединком. Ослабев от напряжения, Ева предоставила поле битвы Брэнту: он был отличным бойцом.

— Разъяснишь! — гневно — выговорила Марти. — Что же это ты разъяснишь мне? Ева никуда с тобой не поедет, Брэнт Ньюком. Я ей не позволю. Ты, верно, забыл уже, что я-то знаю, что ты за выродок!

Ева отступила, скрывшись за дверью своей комнаты от их голосов. На какое-то мгновение она застыла, прислонившись к двери, закрыв глаза. Дэвид звонил… Дэвид… Что ему было нужно от нее?

Автоматически, даже не задумываясь об этом, Ева направилась к телефону. Но, не дойдя до него, она резко остановилась, на секунду задержала на нем взгляд и затем отвернулась. Она точно знала, что было нужно от нее Дэвиду. Ему была нужна партнерша, заглядывающая ему в глаза, предоставляющая ему свой кров, подчиняющаяся ему, не претендующая ни на что-либо большее, потакающая всем его требованиям. На этот раз ему не заполучить ее. На этот раз Евы Мейсон не будет для него дома, и пусть он думает что угодно. Я тоже могу быть практичной и сдержанной (у Брэнта набралась?) , даже если мне будет это стоить смерти части моей души, той потаенной ее части, которая все еще не может жить без Дэвида.

Поспешно, почти лихорадочно, Ева начала вытаскивать свои вещи из платяного шкафа, не пропуская ни одного отделения, сваливая все в кучу на кровать. Ей вдруг захотелось швырнуть что-нибудь в зеркало, предательски замечающее и фиксирующее каждое ее движение. Не хочу больше думать о Дэвиде и о тех днях и ночах, когда они были вместе в этой комнате, на этой кровати!

Господи, если бы он позвонил — прямо сейчас! Что бы она сделала? Что бы сказала ему? В тех закоулках ее души, где раньше всегда теплилась надежда и мольба о том, чтобы Дэвид позвонил, сейчас не осталось ничего, кроме яростного желания, чтобы он не звонил, пока она не совершит свой побег отсюда.

К реальности ее возвратила Марти, которая зашла, чтобы помочь ей упаковать вещи и отложить то, что она вышлет ей потом. Лицо Марти, цветом кожи которое обычно напоминало белый оттенок лепестков магнолии, была намного бледнее обычного, а глаза ее выражали оцепенение и недоверие.

— Не могу поверить! — вдруг взорвалась Марти, минуту спустя после того, как вошла. — Ева, ты в самом деле понимаешь, на что ты идешь? Я все никак не могу заставить себя забыть, что это — Брэнт, что он, должно быть, вновь разыгрывает какую-то свою жестокую партию. Я — о, Ева, детка, я ведь просто влюблена в тебя, ты же знаешь. Я просто не смогу видеть, как ты будешь разорвана в клочки этой… этой барракудой! Ева бессильно усмехнулась.

— Уже слишком поздно, Марти. Я уже решилась, и через несколько дней мы поженимся. Я даже подписала все эти документы сегодня утром, и… что ни делается — все к лучшему. Наверное, это так. Да не смотри ты на меня так, я ведь сама еще не могу до конца все осознать и поверить этому.

— Ты совершаешь большую ошибку, Ева. Я ведь предупреждала тебя о нем, помнишь? Но ты сама себе хозяйка. Проклятье, я себя ощущаю почти что твоей защитницей — ты не должна больше страдать. Сначала Дэвид, потом… — Марти бросила взгляд в сторону двери. — А что с Дэвидом? Что мне ему говорить, если он снова позвонит? Или ты сама ему хочешь позвонить?

— Я не хочу говорить о Дэвиде! О, Марти, извини меня, я не хотела хамить тебе, но… между нами кое-что произошло, и… и все кончено. Он сам виноват. Скорее всего, это он раскрыл мне на все глаза в последнюю нашу с ним встречу.

— Так ты выходишь замуж за Брэнта, чтобы рассчитаться с ним?

— Да не знаю я! Не знаю, почему я выхожу за Брэнта. Единственное объяснение всему этому — это то, что сам он хочет, чтобы я это сделала, а я… Наверное, я, наконец, созрела для замужества!

— Ох! — недовольно хмыкнула Марти. Она начала аккуратно раскладывать вещи Евы в ровные стопки на кровати и уже больше ничего не могла вымолвить после этой реплики, хотя ее осуждение проявлялось так сильно, что было почти что осязаемым.

В конце концов, Ева решила забрать с собой только два чемодана. Она оставила Марти чек — свою часть квартплаты за следующие два месяца, — а также ключи от квартиры. Почему-то в каждом ее действии сквозило ощущение какого-то последнего прощания, ей казалось, будто она вверяет себя попечительству Брэнта, и это чувство наложило на нее печать тихой отстраненности. Ей вдруг почудилось, будто она сидит в вагончике «американских горок», который сорвался с рельсов и мчится вниз, чтобы разбиться вдребезги. Уничтожит ли Брэнт ее в конце этой игры?

Перед домом, словно дурная примета, стоял Джерри Хормон. Он прислонился к ограде из потемневшего кирпича и пристально оглядывал их обоих. Почему-то как только Ева увидела его, торчащего там, она до смерти перепугалась — совершенно беспричинно, потому что все-таки именно Брэнт, а не Джерри затеял тот ночной кошмар. Брэнт, который…