Примкнувших ко мне бойцов, я оставил тут, правда убедившись, что с ними всё в порядке, что их не начнут прессовать, а то местный особист мне не очень понравился. Вот пограничники остались со мной, они бойцы подготовленные и вполне мне подходили. Под вечер мы двинулись назад, правда все наши грузовики и половину трофейных оставили тут. Куда мне столько техники, когда бойцов мало.

На следующий день найдя хорошее место для засады, отправил пару бойцов к дороге, а сам с остальными организовал огневые точки. Через час появились мои бойцы, они бежали по лесной дороге, быстро пробежав мимо, они нырнули в лес и присоединились к нам, а следом за ними появились немцы. Их было около взвода и они бежали по лесной дороге растянувшись в небольшую колонну. Всего пара минут непрерывного огня и все немцы уже лежат на земле, кто уже мёртвый, а кто отходящий.

Вот так я провёл пару весёлых недель в немецком тылу. Или организовывали общую засаду, когда было удобное место вдоль дороги, или находили хорошее место неподалёку, а после этого посылали пару бойцов к дороге, где они обстреливали первую проходящую немецкую колонну и затем уводили преследователей к месту засады. Когда преследователи заходили в зону огня, мы открывали огонь из станковых пулемётов выкашивая немцев до последнего человека. Примкнувшие к нам пограничники только в восхищении смотрели за тем, что мы творили в немецком тылу. Заложить мины буквально за 10 минут между проходами двух колонн, не много, а три четыре мины, противотанковые в колеях дороги. И так действовал не только я, так действовали все мои выпускники, разбитые на небольшие отряды и действующие в немецких тылах. Немцы быстро учились, уже буквально через неделю каждый аэродром охраняло не меньше батальона пехоты, это после того, как почти десяток аэродромов были буквально вырезаны нашими диверсантами. Вот и мне попался такой аэродром, полевой, но большой. В его охране были не только пехотный батальон, но и три танка с парой пушечных бронеавтомобилей, а самое обидное, что это были наши Т-26 и БА-10. Сейчас бронетехника была перекрашена в немецкий камуфляж и имела кресты на бортах. Можно конечно было ночью наведаться на аэродром, но риск был очень велик. Нас, вместе с погранцами было полсотни, а немцев, вместе с охраной под тысячу. За время рейда я встречал много окруженцев, но к себе больше ни кого не брал, если было нужно, то просто помогал им достать оружие и продовольствие. Исключением стали миномётчики, собрал я себе четыре расчёта, а среди брошенного нашей армией вооружения подобрал восемь миномётов, 4 тяжёлых полковых 120 миллиметровых ПМ-38 и 4 средних батальонных 82 миллиметровых БМ-36. Их использовали в зависимости от обстоятельств. Разграбляя склады, сделал несколько закладок с продовольствием и боеприпасами, а потому мог не экономить ни мины, ни патроны. Для этого аэродрома я решил использовать ПМ-38, который бил на почти 6 километров, правда расположились они ближе, в четырёх километрах, на большой поляне в лесу. Перед этим привезли сюда 400 мин, которые и выпустили по аэродрому за десять минут. Забравшись на высокий дуб, я в бинокль смотрел за работой миномётчиков. Работать начали утром, как только нормально расцвело, немцы ещё спали, а ребята, хоть и не сразу, но накрыли казармы, также досталось и складам с топливом и бомбами, а в завершении перенесли огонь на самолёты. Когда мы закончили, весь аэродром был в огне, не знаю, сколько погибло немцев, но достаточно.

Шифровка из центра неоднозначно приказывала мне немедленно вернуться назад вместе с моими ребятами. Делать нечего, к тому же вчера повстречались еще с небольшим отрядом пограничников из десятка бойцов. Поговорив с лейтенантом Козыревым, оставил его партизанить тут, присоединив к нему новых пограничников, и стало их два с половиной десятка, а с учётом миномётчиков три с половиной десятка, также оставил ему всю трофейную технику кроме двух мотоциклов, их забирал себе. Также оставил ему и миномёты, зачем мне их забирать с собой, а Козыреву они пригодятся. Тепло с ним попрощавшись, я залил баки своих машин под пробку, а также и канистры и двинулся в сторону фронта. Впереди ехали мотоциклисты, а за ними уже мы. Через день мы увидели наш санитарный обоз, правда начало оказалось комическим, это для нас, а для обоза, то они основательно перетрусили. Два десятка телег с ранеными неторопливо двигались по узкой лесной дороге, причём съехать с неё было невозможно, так как вдоль дороги слишком плотно росли деревья и кусты. Когда внезапно позади них раздался шум моторов, и появились мотоциклы с пулемётами, то возницы подумали, что это немцы, а то, как немцы относились к нашим раненым, они уже успели узнать. Вот они и стали нахлёстывать своих лошадей, стараясь найти место, где они могли бы съехать с дороги в лес. Лишь когда извозчик с последней телеги разглядел, что в мотоциклах сидят наши бойцы, паника улеглась. Вскоре я уже говорил с главным санитарной колоны, им оказался военврач 2-го ранга (майор) Никонов. Они уже четвёртый день пробирались к своим, и вчера у них закончились все продукты. Через пару километров мы смогли наконец обогнать телеги, когда деревья расступились и появилось свободное место для объезда.

Глянув на карту, я увидел, что через пять километров дорога пересекает шоссе, а медики похоже этого и не знали. Замаскировав машины на опушке, стал наблюдать за дорогой, ведь раненых не бросишь, значит придётся тащить их с собой. Через час подошел обоз с ранеными, быстро их переправив через дорогу переехал сам и остался в засаде. Чем прикажете раненых кормить, наших запасов хватит максимум на пару дней, так что хочешь, не хочешь, а проблему с питанием надо решать. Через час показалась пехотная колонна, а в её конце двигались две телеги, причём одна из них была с полевой кухней. Как говорится, то, что доктор прописал, дождавшись, пока вся колонна пройдёт, мы открыли пулемётный огонь по ней, причём по телегам отработали снайпера, мгновенно ликвидировав возниц. Немцы в первый момент растерявшиеся, мгновенно пришли в себя и рассредоточившись, открыли ответный огонь, вот только они быстро сдулись. Кроме двух максимов, которые мы забрали с собой, по ним работали шесть ручных пулемётов и три крупнокалиберных. Мои машины слегка выехали из леса, обозначив этим своё присутствие и оценив соотношение сил, когда у них не было ничего, чем они могли заткнуть