Я уже говорила да, что мой розовый мир из пони и единорогов жестоко разбили? И теперь я смотрю на мир куда реальнее. И чем больше я углубляюсь в него, тем больше выстраиваю вокруг себя стену из колючей проволоки. И хочу обратно найти те самые розовые очки назад. В них было как-то безопаснее.

— Если бы я не знал тебя, подумал бы, что ты и вправду меня любишь. Хорошая игра, кстати, — замечает мой муж. — Многие ко мне подходили и восхищались тобой и нашей любовью. — на последнем слове меня передергивает.

— Я просто выполнила свою часть уговора, — монотонно и устало отвечаю Косте. И это действительно суровая правда. Я настолько вымотана всем этим днем и этим фальшем, что единственное, о чем мечтаю — это снять чертово платье, которое буквально сдавливает меня так, что дышать трудно становится. И закинуть его в самый дальний черный угол и никогда больше не видеть. И уснуть. Желательно вечным сном. Потому что энергии и сил на совершение наполеоновских планов как-то не осталось. И я уже думаю, что вся наша идея с Димой нам не по зубам. Особенно мне.

Полностью страх парализует тогда, когда мы вместе с Костей едем к нему домой. Как он сказал накануне, жить мы будем в его доме без его родителей. Это меня еще больше пугало, но я молилась о соблюдении им всех моих правил.

То, что по меркам Кости являлось домом, явно перебор в его представлениях. Это больше было похоже на дворец с высоким огражденным забором по периметру и массой охраны вокруг его территории. Я словно та самая птичка, что попала в клетку, которая теперь будет развлекать своего хозяина. По телу озноб проходит. Остается надеяться, что и в этом огромном капкане будет единственный уголок для меня, который временно станет моим безлопастным островком.

После маленькой квартирки этот дом кажется больше чем огромным. Даже необъятным. Может, вправду жизнь будет не такой уж и невыносимой. Ведь тут можно даже не пересекаться, а ужинать можно быстро, не засиживаясь с ним за одним столом. Искать плюсы в данной ситуации было единственным решением, чтобы сохранять хоть какой-то оптимизм и ясность в голове. Поэтому пребывание тут уже не казалось таким ужасающим, как раньше. Главное выждать и усыпить бдительность врага, а дальше все как по плану Димы должно пройти.

Костя переносит меня через порог на руках, несмотря на мое брюзжание и попытки вырваться. Только он все делает по-своему и назло мне. Сдавливает так сильно, что корсет платья впивается в ребра.

— Не позорь меня перед людьми, — шепчет он сквозь зубы, сохраняя невозмутимость и даже подобие улыбки.

— У нас вообще-то договор. — отвечаю тем же сдавленным голосом с наигранной улыбкой.

— Вот именно. Ты обещала показать себя на людях любящей женой. Будь добра исполнять свои прямые обязанности, дорогая жена. — цедит сквозь зубы.

Как ни странно, но в комнату на втором этаже нашего теперь дома с Костей мы входим вдвоем.

Эта комната первая, которую я вижу в хорошем освещении. Первый этаж, коридор, винтовая лестница — все было в подсветке из небольших бра. Поэтому разглядеть толком мое место обитания оказалось невозможно.

Еще одна дверь, которую я заприметила сразу, как только мы ступили на второй этаж, подсвечивалась синей подсветкой, и изнутри комнаты были слышны какие-то пищащие звуки, что меня насторожило. И это единственная дверь, к которой Костя просил не приближаться, объясняя тем, что это его кабинет и там он ведет свои дела, которые мне знать не нужно. Не только ради спокойной жизни, но и потому, что по договору я обещала этого не делать, иначе санкции в виде супружеского долга не заставят себя ждать. Поэтому приближаться туда я и не горела желанием.

— Это, как я понимаю, моя комната? — спрашиваю Костю, оглядываясь по сторонам. Тут прям все дорого-богато, но слава богу, что все в теплых оттенках. Молочные обои, на одной стене в золотой раме какая-то картина с подписью известного художника. В углу большая золотая ваза со страусиными перьями. Молочный кожаный диван с золотыми вензелями на ножках и ручках, стеклянный столик. В тон такой же комод у другой стены и плазма. Письменный стол из белого дерева. И большая двуспальная кровать, которая вызвала большой страх и волнение. Неужели я ошиблась. И комната будет у нас общая?!

— Не терпится её испробовать? — следит за моим взглядом, направленным на кровать. — Могу помочь. — прикасается своей рукой к моему плечу и тянется к шее. Вот только я реагирую быстрее и отклоняюсь, насколько это возможно.

— Нет! — испуганно кричу. — По договору… — едва дыша в этом платье, пресекаю его попытки прорваться за тенью моей усталости и поймать меня в ещё одну ловушку. — По договору у меня своя комната, в которой я живу одна. И на этой кровати… — не знаю, откуда берется смелость, но выпрямляюсь. — И на этой кровати я буду спать ОДНА. — четко произношу.

— Уговор дороже денег. Поэтому да. Это твоя комната. И не бойся так, трогать не буду. Что-что, а ждать я умею. И знаю, что рано или поздно твое тело окажется у меня в руках, и ты будешь стонать подо мной. Своего я добиваться умею, — нахально говорит Костя, не теряя своей глупой ухмылки. — Спокойной ночи, законная супруга, — произносит Костя. И пока я теряюсь, едва касается моей щеки и теряется из вида, оставляя наконец-то одну.

Телефон включать не решаюсь. Сразу исследую дверь около кровати. Там оказывается ванная. Спустя час я наконец-то сама избавлюсь от платья и охаю, когда вижу налитые багровые синяки по животу и бокам, там, где ребра от этого дурацкого свадебного платья. Об этом дне я буду вспоминать ещё долго. Смываю косметику, распутываю волосы от шпилек и раздираю их от литров лака руками, пока не понимаю, что гиблая затея, и просто становлюсь под струи воды и смываю все: весь этот бесконечный день, свои чувства, свои мысли, ощущения и состояние.

Когда я более или менее прихожу в гармонию с собой и своим телом, выключаю воду и закутываюсь в полотенце. И только потом понимаю, что моих вещей тут нет. Тут вообще моего мало что есть. Ну как мало. Ничего. Есть только я. И всё. А, ну ещё комплект белья, что на мне был, тоже мой. А больше ничего. Даже фамилии моей и то тут нет. Только когда принимаюсь найти