— Паноплия ознакомилась с вашим заявлением о невиновности, — продолжил второй стигиец, — и вашими неоднократными протестами. — Неодобрительно покачав головой, он ненадолго замолчал. — Мы рассмотрели доказательства, представленные в вашу защиту, но в настоящее время мы не можем прийти к единому решению. Таким образом, мы постановили, что расследование будет продолжаться. Вы остаетесь под наблюдением и лишаетесь всех привилегий до дальнейшего уведомления. Вам все ясно?

Тэм мрачно кивнул.

— Мы спросили, вам все ясно? — спросила маленькая стигийка пронзительным тонким голосом, выходя из тени.

Злобная улыбка пробежала по лицу Ребекки, когда она впилась ледяным взглядом в лицо Тэму. По краям стола, где сидели колонисты, пробежал шепот изумления по поводу того, что несовершеннолетнему ребенку было позволено выступить, однако стигийцы и виду не подали, будто происходит что-то необычное.

Сказать, что Тэм был ошеломлен, значило ничего не сказать. Неужели он должен был отвечать этой девчонке? Когда он промолчал, она повторила вопрос.

— МЫ СПРОСИЛИ, ВАМ ВСЕ ЯСНО? — сказала она резко, словно щелкнула кнутом.

— Да, — пробормотал Тэм, — более чем.

Конечно, это никоим образом не было окончательное постановление. Оно означало, что Тэм будет мучиться в неопределенности, пока стигийцы не признают его невиновным или… другой вариант был настолько устрашающим, что он предпочел о нем не думать.

Угрюмый колонист увел Тэма, но он успел увидеть, как Ребекка и Клешня обменялись довольными одобрительными взглядами.

«Черт меня побери! — подумал Тэм. — Это его дочь!»

Уилл проснулся от громкого звука телевизора и резко сел в кресле. Он машинально нащупал пульт и уменьшил громкость на несколько пунктов. Только поглядев вокруг, он осознал, где находится, и вспомнил, как сюда попал. Он был дома, в знакомой комнате. И хотя Уилл совершенно не представлял, что ему делать дальше, сейчас он впервые за долгое время ощущал, что до некоторой степени управляет своей судьбой сам. Это было приятное ощущение.

Он потянулся, размял затекшие руки и ноги, несколько раз глубоко вдохнул и резко закашлялся. Хотя Уилла мучил голод, он чувствовал себя лучше, чем вчера; после сна ему полегчало. Он почесался, потом запустил руку в спутанные волосы, из белых превратившиеся в грязно-серые. Выбравшись из кресла, Уилл подковылял к окну и раздвинул шторы на несколько сантиметров, чтобы впустить утреннее солнце. Настоящий свет. Он так ему обрадовался, что раздвинул шторы пошире.

— Слишком ярко, слишком ярко! — завизжал Кэл, зарываясь лицом в подушку.

От его криков проснулся Бартлби и открыл глаза. Кот тут же попятился от ослепительного света, молотя длинными лапами, пока не свалился за спинку дивана. Там он и улегся, прячась от света и не то шипя, не то тихо мяукая.

— Тьфу ты! Простите, — забормотал Уилл, мысленно пиная себя, и быстро задернул шторы. — Я совсем забыл.

Он помог брату сесть. Кэл тихонько стонал, уткнувшись в подушку, и Уилл увидел, что она уже промокла от слез. Он задумался, приспособятся ли когда-нибудь Кэл и Бартлби к естественному свету. С этой проблемой тоже предстояло разобраться.

— Я не подумал, — беспомощно сказал он. — Я… э… Я найду вам солнечные очки.

Уилл принялся осматривать шкаф в комнате родителей и обнаружил, что там пусто. Только в последнем ящике он нашел мешочек с лавандой, одиноко лежавший на листе дешевой оберточной бумаги для подарков — мать прокладывала ею все ящики, — и поднес его к носу. Мальчик закрыл глаза. Знакомый запах помог ему ясно представить миссис Берроуз. Куда бы ее ни отправили на лечение, она наверняка уже помыкает остальными пациентами. Уилл готов был поспорить, что мать сразу отвоевала себе лучшее кресло в комнате отдыха и уговорила кого-нибудь носить ей чай, пока она смотрит телевизор. Он улыбнулся. В каком-то смысле она сейчас, пожалуй, была счастливее, чем дома. И, наверное, в большей безопасности на случай, если стигийцы захотят ее навестить.

Пока Уилл рылся в тумбочке у кровати, он почему-то думал о своей родной матери. Он гадал, где она теперь, если вообще еще жива. Единственный человек за всю долгую историю Колонии, которому удалось сбежать и спастись от стигийцев. Заметив свое отражение в зеркале, Уилл решительно сжал зубы. Что ж, теперь этим могут похвастаться еще двое Джеромов.

На верхней полке в гардеробе матери он наконец нашел то, что искал: складные пластиковые очки, которые миссис Берроуз надевала в те редкие дни, когда выходила на улицу летом. Уилл вернулся к брату, который щурился на телевизор в темной гостиной, поглощенный утренним ток-шоу, где вечно загорелая манерная ведущая, источая искренность, успокаивала безутешную мать подростка-наркомана. Глаза у Кэла были красноватые и до сих пор мокрые от слез, но он промолчал и даже не отвел взгляда от телевизора, когда Уилл нацепил на него очки и обмотал резинку вокруг дужек, чтобы они крепче держались.

— Ну что, так лучше?

— Да, гораздо лучше, — сказал Кэл, поправляя очки. — Только ужасно кушать хочется, — добавил он, потирая живот. — И я очень замерз, — он демонстративно застучал зубами.

— Сначала в душ. Заодно согреешься, — сказал Уилл, поднимая руку и нюхая накопившийся за много дней пот. — И переоденешься в чистое.

— Душ? — озадаченно посмотрел на него Кэл через темные очки.

Уилл растопил нагреватель и пошел мыться первым. Горячая вода больно обжигала кожу, но как же здорово было наконец принять душ и забыться в облаках пара! Потом настала очередь Кэла. Уилл показал изумленному брату, как пользоваться душем, и оставил ванную в его распоряжении, а сам тем временем разыскал у себя в шкафу чистую одежду для них обоих. Правда, Кэлу она была великовата.

— Я теперь настоящий верхоземец! — гордо объявил Кэл, любуясь широкими подвернутыми джинсами и огромной рубашкой, торчавшей из-под двух свитеров.

— Да уж, супермодно! — со смехом сказал Уилл.

С Бартлби оказалось труднее. Кэлу пришлось долго уговаривать дрожащего кота, чтобы довести его только до двери ванной, а потом ребята вдвоем затолкали его внутрь, будто упрямого ослика. Он как будто знал, что его ждет в этой комнате, полной пара, и сразу же отскочил и забился под раковину.

— Барт! А ну давай в ванну, вонючка! — приказал Кэл.

Понимая, что у хозяина кончилось терпение, кот неохотно залез в ванну и уставился на мальчиков с видом побитой собаки. Бартлби заскулил на все лады, когда первые струйки воды потекли по его обвисшей шкуре, а потом решил, что с купанием пора заканчивать, и заскреб лапами по дну ванны, пытаясь выбраться. Но Уилл крепко держал кота, и мальчики умудрились-таки его отмыть, хотя к концу водных процедур все трое были мокрыми с ног до головы.

Освободившись из ванны, Бартлби заскакал по комнатам, как безумный, пока Уилл с огромным удовольствием обшаривал комнату Ребекки. Выбрасывая на пол ее аккуратно сложенную одежду, он гадал, найдется ли там хоть какой-нибудь подходящий наряд для огромного кота. Но в конце концов коричневые гетры обрезали по длине задних лап животного, а спереди надели на него старый фиолетовый свитер. Уилл отыскал в дорожной сумке Ребекки солнечные очки с Багз Банни, которые плотно держались на морде Бартлби, когда ему на голову натянули тибетскую шапку в желто-черную полоску.