Что-то промелькнуло справа от него.

Хэнк похолодел и застыл на месте, прислушиваясь. Что это, о Боже, что это? Крыса? Или кое-что похуже – намного хуже? Он вытащил ноги из воды, осторожно вытянул их и уперся в противоположную стену. Если в воде кто-то есть, то он теперь проползет, не задевая его. Он всматривался в темноту справа от себя, напрягая зрение и слух, стараясь обнаружить что-то живое.

Но там ничего не было.

Зато с левой стороны раздалось негромкое шуршание, оно слышалось все ближе, потом раздались причмокивающие и царапающие звуки, и какое-то существо – нет, какие-то существа! – с тысячами ног стали переползать на него с бетонной стены.

Теперь и справа что-то зашевелилось, послышались многочисленные, торопливые всплески, в них чувствовались нетерпение, жадность, бешеные всплески, все чаще, чаще и ближе него. Колодец ожил – он наполнился движением и звуками. Вся эта активность была обращена на Хэнка.

Хэнк завыл от страха, спрыгнул обратно в воду, уперся ладонями в решетку и приподнял ее. Но прежде чем ему удалось сдвинуть ее в сторону, пара клешней обхватила его правую ногу. Он вскрикнул, чувствуя ужас и отчаяние, но продолжал толкать решетку. Еще пара клешней вонзились в икру левой ноги. Потом его дернули за ноги, и он упал на колени в затхлую воду.

И тут сквозь решетку пробился слабый свет, и он рассмотрел их. Огромные сороконожки с клешнями, наподобие той, которую он видел в вестибюле своего дома выползающей у трупа изо рта. Колодец кишел ими, разными по величине – в пять, шесть, восемь, десять футов длиной. Те, что были ближе к нему, вытягивали свои головы и щелкали клешнями. Хэнк бил их наотмашь, стараясь прогнать, но они сумели вцепиться холодными, как лед, клешнями в его руки и плечи. Боль и чувство страха были невыносимы. Его крик эхом отдавался по колодцу, а тем временем его уже опрокинули навзничь. Руки оказались запрокинутыми над головой, ноги вытянуты вперед. Холодная вода просачивалась сквозь одежду, струилась по спине. Все больше и больше тварей наваливалось на него, царапая тело своими бесчисленными когтистыми лапами. Они вцепились в его одежду, срывая ее, словно оберточную бумагу, пока не осталось последнего лоскутка, и теперь он лежал холодный, мокрый, обнаженный, словно еретик, растянутый на дыбе.

А потом они попятились назад, кроме тех, которые держали его, лежащего в воде. Шум в колодце стих. Хлюпанье, всплески, скребущий звук множества лап – все пропало куда-то, и теперь единственное, что Хэнк слышал, было его прерывистое дыхание.

Что им нужно? Что они...

Вдруг раздался еще какой-то звук – что-то тяжелое проползло у него под ногами. Звук этот становился все громче и Хэнк завопил от страха. Он бился в воде, отчаянно стараясь освободиться, но клешни все крепче сжимались на его руках и ногах, все глубже вонзались в его истекающее кровью тело.

Когда лунный свет стал ярче, Хэнк увидел, что это сороконожка. Такая же, как остальные твари, только гораздо крупнее. Голова ее была размером с туловище Хэнка, а тело, шириной в два фута, заполняло собой половину колодца.

Хэнк все понял и закричал. Остальные чудовища, поменьше, были чем-то вроде рабочей силы. Они захватили его и теперь удерживали для своей королевы! Он снова предпринял отчаянную попытку высвободиться, не обращая внимания на невыносимую боль в конечностях. Он должен освободиться!

Но сделать этого он не смог. Карабкаясь по телам своих подданных, королева проползла между извивающимися ногами Хэнка и положила голову ему на плечо, неотрывно глядя на него своими большими черными глазами. Онемевший от ужаса Хэнк видел, как похожие на буравчики клешни выдвигаются из ее челюсти. Подняв голову, она вонзила их Хэнку в живот. Хэнк захлебнулся в крике, чувствуя, как буравчики все глубже вонзаются в тело.

Обжигающая жидкость проникла внутрь через отверстие в животе и разлилась по всей грудной клетке, по рукам и ногам, лишая их силы.

Яд! Он хотел крикнуть, но нейротоксичное вещество уже достигло голосовых связок и лишило его этой возможности. Наконец перестали действовать руки. После этого он лежал в воде, но не ощущал влаги. Последнее, что он увидел, прежде чем провалиться в темноту, была королева чудовищ. Она приникла к его плоти и жадно высасывала из него кровь и соки.

* * *

Из выпуска новостей Си-эн-эн:

«Сообщение из НАСА: Прерваны контакты с большинством находящихся на орбите спутников. Функционируют только спутники связи. Иначе вы не смотрели бы сейчас нашу передачу. Остальные бесследно исчезли».

* * *

Над Тихим океаном

На аэродроме Бейкерсфилд они прошли техническое обслуживание в рекордно короткий срок. По крайней мере, так утверждал Фрэнк. Джеку оставалось лишь принять его слова на веру, но, несомненно, все прошло очень быстро. Главной причиной тому было незначительное число обслуживаемых в этот день самолетов – не более полудюжины.

На самом деле они взлетели не с самого Бейкерсфилда, а с небольшой взлетной полосы за его пределами. Фрэнк, казалось, знал абсолютно всех, здесь работало не так уж много народу, и то, что он до сих пор продолжает летать, произвело сильное впечатление. Особенно поразило то, что распоряжения насчет дозаправки для обратного полета он делает здесь.

– Учти, обратно тебе придется лететь в темноте, – сказал старик, ведавший заправкой.

Старику также причитались за горючее золотые монеты Глэкена. Морщинистый и седой, он был так стар, что вполне мог когда-то летать вместе с Билли Рикенбекером в эскадрильи Лафайета.

– Я знаю, – сказал Фрэнк, сидевший в пилотском кресле. С наушниками плейера на шее, он поигрывал кончиком своих обвислых усов.

Джек сидел позади него в пилотской кабине, которую он называл кубриком, пока его не поправили, а Ба – на одном из пассажирских кресел, вставляя в свою биту зубы чудовищ.

– Сколько самолетов исчезло в ночном небе в эти дни, Фрэнк. Взлетели и так и не приземлились.

– Да, я слышал об этом.

– Некоторые исчезают даже днем. Днем! Поэтому никто не летает, только ненормальные. Очень хотелось бы, чтобы ты, Фрэнк, вернулся.

– Спасибо, отец, – ответил Фрэнк. – Я тоже этого хочу.

– А где Джо?

– Он уже вылетел в Бухарест.

– В Венгрию?

– В Румынию.

– Один черт. Что за дерьмо? Да что это с вами случилось? Очень нужны деньги? Так я могу одолжить...

– Эх, отец, – вздохнул Фрэнк, – я ведь не ради заработка лечу. Я – летчик. Летаю, куда скажут. Это моя работа. И я не собираюсь менять занятие. Даже из-за жуков. Кроме того, я обещал этому парню доставить его, куда бы он ни попросил. Усек?

– Да нет, что-то я никак не пойму, к чему все это. А куда вы летите?

– Он хочет слетать на Мауи и обратно.

Старик через голову Фрэнка посмотрел на Джека, да так, словно тот был лунатиком. Джек улыбнулся и помахал ему рукой в стиле Оливера Харди.