— Ваше… величество… Нельзя начинать правление, отвергая правосудие…

— А если правосудие само отвергает разум? — беспомощно огрызнулся Алестар. — Джиад, мой отец клялся в твоей безопасности. Я обещал тебе помощь и выкуп из храма. Королевское слово — честь всего моря, и если кто-то забыл об этом, то я напомню. Просто верь мне, слышишь? Хотя бы ты…

Он стремительно всплыл наверх и, не оглядываясь, выплыл из комнаты. Вздохнув, Джиад снова потянулась за табличкой с записями. Кажется, в них не хватало двух-трех граф с именами. Не то чтобы она верила, что это поможет, но время до Большого Совета все равно надо было чем-то занять. «Надежда — последнее, что остается рядом, пока воин еще жив, — гласила сутра. — Надежда поддерживает раненых, утешает обиженных, служит мечом и щитом ищущих справедливость. Когда уходит надежда — уходит жизнь. Поэтому не следует отчаиваться, как не следует умирать раньше времени». «А смерть, — подумала Джиад, — редко ходит в одиночку».

Вернувшись к себе, Алестар устало подумал, что день еще только начинается, а уже хочется, чтоб он быстрее закончился. Хоть бы не тянулось это отвратительное ожидание, как у постели тяжелобольного или раненого: выживет или нет. Теперь, когда впервые настоящая и близкая опасность угрожала не ему самому, а Джиад, Алестара до кончика хвоста обволакивал липкий холодный страх, щупальцами забираясь под чешую и кожу, скручивая внутренности, пропитывая насквозь.

Перед Джиад он старался казаться уверенным, но сам-то знал, что его голос, голос короля, неизмеримо веский в любом другом деле, сегодня вечером не будет иметь в Совете ни малейшего значения. Судьи должны быть совершенно беспристрастными, а разве он может быть беспристрастным к своей избранной?

Опустившись на постель в своей прежней комнате, Алестар мрачно и беспомощно посмотрел на полку с раковинами, карту дна, растянутую на стене, шкаф с табличками любимых книг. Он даже с Джиад не мог остаться, потому что и это Тиаран с радостью использовал бы против него, внушая всем и каждому, что король слаб и подпал под влияние двуногой.

А в Совете многие рады будут поверить высшему жрецу, ведь так просто найти виновного, покарать и успокоиться, решив, что беды на этом закончились. Умные, опытные главы высших родов, которые не видят вглубь дальше собственного хвоста!

Он дотянулся до шкатулки с украшениями и выбрал дюжину шпилек с самоцветами, разложив их на постели. Итак, Совет…

Тиаран и Герлас, конечно, будут против Джиад. Алестар отложил две шпильки с изумрудами вправо. Ираталь — за. Шпилька с крупной бусиной бирюзы легла влево. Герувейн, отец Эруви, будет последней медузой, если проголосует за обвинение той, кто помог спасти его дочь. Еще одна шпилька — влево. А вот отец Миалары вряд ли упустит случай отплатить за опалу своего сокровища. Алестар уже хотел переложить пятую шпильку вправо, но заколебался. Ему пришло на ум, что как раз это и можно использовать, чтобы подергать советника Лорасса за хвост, направляя в нужную сторону. Миалара пыталась воздействовать приворотным зельем на будущего короля. Теперь уже нынешнего. Да, отец уступил горячим мольбам советника и решил не наказывать дурочку слишком серьезно, но кто сказал, что Алестар с этим согласился?

Взвесив на руке массивную золотую шпильку, он отложил ее в сторону. Итак, двое на двое и с пятым пока никакой ясности. Впрочем, с шестым — тем более. Мнение Руаля ляжет тяжелой гирей на любую чашу весов, за что бы он ни выступил. А что советник думает об этом деле, никто не знает. Еще одна шпилька добавилась к той, которую он назначил Лорассу.

Алестар почти в отчаянии посмотрел на оставшиеся шесть, которые могли решить участь Джиад в любую сторону, смотря насколько будет убедителен Тиаран. Да и те, что он отложил… Герувейн, разумеется, благодарен, но никогда не пойдет против совести, да еще в таком деле. Значит… значит, нужно делать все, что возможно, однако готовиться к худшему. Конечно, у короля оставалось право вето любого решения Совета, но… опять же в делах, которые не могли касаться его самого — на этот счет предки-законодатели были непреклонны.

А еще был выход, о котором он предпочитал не думать, оставив его на самый глубокий случай. Сердце Моря… Алестар потрогал фальшивку, тяжесть которой никак не успокаивала, а вид и вовсе раздражал до зуда в плавнике. Отец использовал Сердце Моря, чтобы изобличать преступников, и такое решение было абсолютно неоспоримо. Если Совет согласится, можно изобразить то, что Алестар много раз видел, и объявить Джиад невиновной. Только вот… Сама мысль о таком святотатстве заставляла содрогаться. Мало того, что он выдал за величайшую реликвию Акаланте обычный рубин, так еще и осквернить священный королевский суд? Мать Море ему этого не простит.

Вспомнилось, как Джиад говорила, что не следует начинать править с нарушения правосудия. Что бы она сказала о таком глумлении над святым? Да еще после того, как сам Алестар когда-то при первой встрече обвинил в этом жрицу…

Стыд за мысли, которых он даже не должен был допускать, но они все равно лезли в голову, мешался с отчаянием. Разрешат ли ему хотя бы отправить Джиад наверх? Пока что исполнению приговора мешает их запечатление, но уж ради такого случая Тиаран расстарается уничтожить его как можно быстрее.

Алестар сгреб шпильки и раздраженно швырнул их в коробку. Отец знал бы, что делать. Он нашел бы нужные слова для каждого в Совете, оставшись воплощением справедливости. Он бы смог проплыть между уговорами и принуждением…

В дверь стукнули молотком, прежде чем учтиво покачать, и Алестар поднял голову.

— А, Ираталь… Я ждал вас, — сказал он, ловя себя на желании прикрыть фальшивое Сердце рукой, как в детстве прятал пойманных крабов, чтобы прицепить их потихоньку к чьему-нибудь хвосту. — Что нового?

— Почти ничего, — вздохнул начальник охраны, по жесту Алестара опускаясь на край его постели. — Мы проверили нож. Целители Невиса говорят, что кровь на нем действительно королевская. А вот второй, с пояса Кари, чист, им давно никого не ранили.

— Так…

И эта надежда, последняя и довольно подлая, рухнула. Конечно, Алестар не мог всерьез подозревать и близнецов, но…

— Курьер действительно пробыл в канцелярии больше получаса. Искал ведомости на отгрузку товаров для Маравеи, хотя счетоводы клялись, что уже передали их его величеству.

— Маравейские счета? — с недоумением вопросил Алестар. — Но я действительно видел их у отца. Ираталь, он никогда не путался в документах, зачем бы ему просить их второй раз? Когда я был у него… утром… он как раз работал с маравейскими счетами.

— Вот как?

Ираталь помолчал немного и продолжил:

— Это поистине странно, ваше… величество. И может оказаться важным, но я даже не представляю — как. В любом случае, курьер никого не видел, пока плавал туда и обратно. К боковым коридорам он, конечно, второпях не приглядывался…