Оливеру Т. не оставалось иного, как подать сигнал тревоги и ждать прибытия патруля. Сам он, со своим утлым «кормораном», без внешних палуб, причалов и манипуляторов, с одним-единственным стыковочным узлом, никому и ничем помочь не мог. Это по непонятным причинам — как будто он был во всем виноват! — привело мастер-плоддера в такое бешенство, что его спутники, тоже матерые плоддеры, шарахались от него, как ошпаренные.

Вместе с патрульным кораблем «Эксельсиор» — кстати, одним из самых больших в своем классе — прибыли и сотрудники Департамента оборонных проектов, числом полтора десятка, со своим оборудованием, среди которого угадывались сверхточные масс-сканеры, когитры классом никак не ниже шестого и до невозможности навороченные мемоселекторы. Кроме того, на борту «Эксельсиора» размещались четыре мини-катера для автономных полетов. Из чего следовало, что инциденту сразу было придано надлежащее значение. Пока зона бедствия исследовалась катерами, люди из Департамента изучали записи переговоров с «Согдианой» и снимали показания с плоддеров.

Причина странного поведения Оливера Т. разъяснилась сразу же.

Во время оно бравый мастер-плоддер трудился в одном из подразделений Департамента и, в частности, занимался расследованием гибели пассажирского лайнера «Равенна». Как известно, прошлый инцидент был целиком на совести Светлых Эхайнов, которые и не отрицали своей вины, упирая, впрочем, на то сомнительное обстоятельство, что общее руководство операцией осуществлялось штабом штурмовых акций Черной Руки, который счел за благо объявить мирную «Равенну» военным крейсером Федерации. Так или иначе, лайнер был расстрелян, все, кто находился на борту, погибли.

Оливер Т. был среди тех, кто собирал рассеянные в пространстве останки.

Потрясение оказалось слишком тяжелым. Психотерапия и длительный отдых ожидаемого результата не принесли. Вернувшись на работу, Оливер Т. принялся осаждать высокие кабинеты с тщательно разработанным планом силовой акции возмездия и устрашения. Его отказывались слушать. Это и было понятно… «Будут новые атаки, — твердил он. — Будут новые жертвы. Не исключено, что в следующий раз эхайны окажутся умнее и возьмут заложников. Хорошо, если они станут использовать их как живой щит. Плохо, если они пожелают диктовать нам условия. Потому что мы вынуждены будем идти на эти условия, чтобы не пострадали наши люди. Поэтому необходимо ударить по ним прямо сейчас, пока они помнят, за что именно, и не имеют живого щита. И ударить намного сильнее, чем они ударили по нам». — «Мы не агрессоры, — раз за разом объясняли ему со всем терпением, какое было только возможно в общении с психически неуравновешенным собеседником. — Мы не воюем с эхайнами. И никогда не станем воевать. Сама мысль о войне отвратительна человеческой морали». — «Но эхайны уже воюют с нами!» — «Федерация слишком велика и могущественна, чтобы замечать эти комариные укусы». — «А вам доводилось разыскивать в облаке металлического мусора замороженные тела жертв комариных укусов?!» Здесь обычно беседа завершалась, и начиналась истерика.

Карьера Оливера Т. катилась под откос. Он был отлучен от активных акций на периферии и переведен в службы, занятые сбором безобидной информации общего свойства, к тому же — никаким боком не касающейся Эхайнора. Психотерапия все же принесла свои плоды: приступы агрессии прекратились… но на смену им пришла скрытая деятельность. Оливер Т. оставил службу и принялся воплощать свой план в одиночку.

Ему даже удалось получить доступ к списанному, но все еще вполне дееспособному кораблю класса «ламантин-турбо». Сугубо транспортное судно легко поддавалось любым модификациям, в том числе и переоборудованию в боевую единицу. Дальности полета вполне хватало, чтобы достичь внешних рубежей Эхайнора. Правда, на обратный путь ресурсов могло и не хватить… но кто собирался обратно?

Вечером того же дня, когда Оливер Т. неосмотрительно сделал запрос в службы обеспечения Звездного Патруля по поводу тяжелого фогратора класса «протуберанс», в дверь его дома деликатно постучали. На крыльце стоял высокий худой мужчина, довольно пожилой, с костистым морщинистым лицом, в просторном плаще-пелерине и высокой старомодной шляпе. В руке он держал зонтик-тросточку, который был, впрочем, загодя сложен. Между тем, шел проливной дождь, и его капли неподобающе весело плясали на широких полах диковинной шляпы.

Доктор высокой словесности Виктор Авидон, писатель и педагог, лауреат премии «Пангалаксиум» в гуманитарной сфере. И одновременно — Генеральный секретарь Наблюдательного совета при Департаменте оборонных проектов. То есть, человек, мнение которого даже такими монстрами, как Голиаф, президент Департамента, или вице-президент Ворон, высоко чтилось и являлось для них приказом, требовавшим немедленного и неукоснительного исполнения.

— Я пришел один, — сказал Авидон и поспешно снял шляпу — дождь радостно забарабанил по макушке с торчащими прядями редких седых волос. — Нам нужно поговорить.

В бытность Оливера Т. сотрудником Департамента они встречались пару раз, не больше, и вовсе не общались. Визит подобного уровня предвещал мало доброго.

Оливер Т. отступил, впуская нежданного гостя под навес.

— Заложники? — спросил он одними губами.

— Нет, — ответил Авидон. — Ничего не происходит. Ровным счетом ничего. Вы заблуждались. Следовательно, ваш страшноватый план лишен смысла. И потом… все равно никто не может позволить вам продолжать то, чем вы занимались все это время.

Оливер Т. бросил короткий взгляд на пристройку, где хранилось все, что он собирался установить на свой корабль.

— Да, — сказал Авидон печально. — Там уже ничего нет. Личные затраты будут вам возмещены. Так мы можем поговорить?

Оливеру Т. понадобилось немало усилий, чтобы преодолеть барьер колоссального уважения, которое он питал к своему собеседнику, и продолжать выглядеть саркастичным и разочарованным.

— Не сейчас, — сказал он. — Позже. Когда эхайны возьмут заложников, у нас, словно бы из ниоткуда, возникнет много тем для разговоров.

— Этого не случится, — мягко возразил Авидон. — Активность эхайнов за последнее время резко снизилась. Возможно, им по каким-то малопонятным причинам не до нас.

Оливер Т. досадливо скривился. Это была ложь во спасение: уже случились и Зефир, и Форпост, и Сторверк. И вдвойне было неприятно слышать наивную дезинформацию из уст такого почитаемого человека, как Виктор Авидон.

— Это случится непременно, — сказал он. — В тот момент, когда никто этого не ждет. Так всегда и происходит, я специально изучал этот вопрос…

— Мы тоже не сидим сложа руки, — проворчал Авидон.

— У них всегда будет преимущество.

— Возможно. Но мы ничего не можем с этим поделать. Хищник всегда в более выгодном положении, нежели жертва. А мы не хищники.

— Я уже слышал эту песенку. — Оливер Т. с неудовольствием поймал себя на неучтивости, но ничего не мог с собой поделать: была задета так и не зажившая рана. — Спойте ее родственникам пассажиров «Равенны». — Он прикрыл глаза и, ненавидя себя, прибавил: — И планетографов с Зефира.