— Нет. С ним все в полном порядке. Так что мой добрый друг капитан Марлоу имеет весьма сомнительную честь иметь на своем шлюпе в качестве гардемарина герцога Фенмора.

Сарказм не остался незамеченным, но облегчение было слишком сильным. Меггс встала, а потом снова опустилась на стул.

— Спасибо тебе.

— И это все, что ты можешь мне сказать? Меггс! — Хью взъерошил собственную шевелюру — явный признак крайней досады. — Все так перепуталось. Если это правда, нам придется как можно скорее пожениться, — сказал он, словно разговаривал сам с собой, разрабатывая план очередного морского сражения, а не делая предложение.

— Что значит «если»? Ты что, не слушал меня? — У Меггс появилось ощущение, что она вот-вот действительно лишится чувств. Обида кинжалом вонзилась в сердце, и теперь из него вытекала горячая кровь, распространяя жар по всему телу. Из-за боли в груди было трудно дышать.

— Мы должны. Альтернативы нет.

— Нет. — Боже, какая глупость! Она все неправильно поняла. Ей казалось, что она ему небезразлична, что он ее любит. Пусть он никогда об этом не говорил, но ведь он заботился о ней, привез к своей матери. А каким взглядом он смотрел на нее, когда их никто не видел! Это был взгляд собственника, который ни за что не стал бы делить свою женщину с кем-то еще. — Нет, — повторила она, освобождаясь от боли, а потом, словно желая распределить злобу между ними поровну, добавила: — Моей бабушке нет необходимости знать, чем мы с тобой занимались. У меня есть скромность, хотя, возможно, ее не так много, как хотелось бы.

На этот залп ответом стало ледяное молчание.

— Возможно, ты уже беременна, — прямо сказал Хью, желая испугать ее. В его голосе не было тепла. — Об этом ты подумала?

Идея на самом деле оказалась шокирующей.

— Ты хорошо выбрал время, капитан, чтобы впервые сообщить о предполагаемом наследнике. Не кажется ли тебе, что сейчас уже немножко поздно об этом думать? — Теперь ее сарказм разил, как острый нож. — Что-то я не слышала ни слова о «твоем ребенке» на протяжении всех недель, когда тебе так нравилось спать с одной из своих служащих.

— Меггс… — Его голос звучал глухо от сдерживаемых эмоций. — Все не так, и ты это знаешь.

— Все именно так. Что я должна была делать?

— Будь ты проклята! Ты сделала выбор, Меггс. Сама.

Правда была неприятной, но очевидной, и Меггс слегка смешалась.

— Что ж, похоже, я должна сделать еще один выбор. И немедленно.

Она с такой силой хлопнула дверью, что та едва не разлетелась на щепки. Как и ее сердце.

Она ушла. Вот просто так взяла и ушла. А на следующее утро ее увезли. Сразу после рассвета дорожный экипаж Фенморов прокатился по подъездной аллее, разбрасывая из-под колес гравий. Очень уж они спешили уехать.

Хью остался один, наедине со своими мыслями и благими намерениями, так ничего и не достигнув. Один. Когда-то давным-давно он был уверен, что хочет этого.

За завтраком отчим оторвался от газеты и сказал:

— Полагаю, тебе понадобится экипаж.

— Я пока не думал о возвращении в Лондон. И потом, я мог бы отправиться почтовым экипажем до Портсмута, а оттуда…

— Нет. Я говорю о поездке в Фенмор. — Не дождавшись реакции Хью, виконт добавил: — Ты поедешь в Фенмор. И сделаешь предложение.

— Я не…

— Не нет, а да. Ты поступишь именно так. И избавишь свою мать от унизительной необходимости говорить с тобой об этом. Я приказал, чтобы экипаж подготовили к часу дня. Уверен, ты не станешь долго держать моих лошадей на морозе. Управляющий сказал, что скоро еще сильнее похолодает.

Вот так, одетый в лучший мундир, шляпу и с перчатками в руках, Хью очень скоро оказался на пороге дома вдовствующей герцогини Фенмор. По прибытии он осведомился, может ли повидать мисс Эванс, но дворецкий его светлости сообщил, что его ожидает сама вдовствующая герцогиня. Хью стоически проигнорировал тот факт, что его внутренности завязались туже, чем морской узел «голова турка», и отправился на встречу с драконом в его логове.

— Капитан Макалден, ваша светлость. — Дворецкий провел Хью в гостиную, больше похожую на пещеру. Его каблуки громко стучали по паркетным половицам. Герцогиня была одна. Она сидела в обтянутом шелком кресле возле зажженного камина. Хью обрадовался, что в доме жарко. Меггс не любила холод.

— Капитан Макалден? Заходите!

— Благодарю вас, ваша светлость. — Хью низко склонился над покрытой голубоватыми прожилками рукой.

Вдовствующая герцогиня указала на стул напротив нее и продолжила в строгом соответствии с протоколом:

— Чему я обязана честью, капитан?

— Я хотел сообщить, что отправил срочные сообщения в Адмиралтейство и в Дартмут — лично вашему внуку и его командиру капитану Марлоу. Полагаю, мы получим известия в течение ближайших двух недель. Я также просил капитана Марлоу связаться с вами в Фенморе из ближайшего порта захода.

— Спасибо. Я высоко ценю вашу помощь. — Она проследила за тоскливым взглядом Хью, устремленным на дверь. — Но я полагаю, вы также хотели повидаться с моей внучкой?

— Да, мэм. Я хотел осведомиться о ее самочувствии. Она, должно быть, испытала шок — после стольких лет лишений воссоединиться с вами и сразу переехать в новый дом. Очень уж быстро развивались события.

— Скорее всего. По себе знаю. И, судя по всему, за это неожиданное счастье в моей жизни я должна благодарить вас. Поверьте, я глубоко признательна вам за то, что вы вернули домой мою дражайшую Тринити Маргарет. И юного Тимми, конечно, который теперь может быть восстановлен в своих законных правах герцога. Он был младенцем, когда мой сын… так внезапно нас покинул. — Герцогиня замолчала, чтобы собраться с мыслями, и несколько мгновений задумчиво поглаживала нитку жемчуга на морщинистой шее. — Вы знаете нашу грустную историю, капитан?

Мать рассказала ему историю в общих чертах, и он самостоятельно дополнил ее некоторыми подробностями, которые узнал от Меггс, но было бы невежливо и неосмотрительно сообщать об этом вдовствующей герцогине.

— Почти нет, ваша светлость. Я только слышал, что ваш сын и его жена умерли, а их дети осиротели и вы потеряли их на долгие годы.

— Да, все это правда. Но история, конечно, более запутанная. Не стану посвящать вас во все подробности — это грустно и неинтересно. Скажу только, что отец Тринити, мой сын Артур Джон, и его отец, покойный герцог, не ладили. Артур принял сан, как часто поступают вторые сыновья. Все шло нормально до тех пор, пока не умер его старший брат. Артур стал наследником титула, но не пожелал отказываться от своего занятия. Он и его отец повздорили. Вы же понимаете, сын и наследник герцога не должен быть священником в деревенской церкви. Так что герцог отказался от сына. Он исключил его из нашей жизни в надежде, что Артур одумается и сам поймет, какую важную роль ему предстоит сыграть. Он хотел, чтобы сын осознал свой долг перед семьей и выпавшую на его долю честь. Но этого так и не случилось. Годы шли. Артур женился, у него родилось двое детей, и вся семья жила на маленький получаемый им доход. Я была вынуждена делать вид, что их для меня не существует. Но разумеется, они существовали, и, можете не сомневаться, я делала все возможное, чтобы им хотя бы как-то помочь. Издалека и тайно. Да и возможностей у меня было, увы, немного. — Герцогиня вздохнула и потерла глаза. — Так много лет упущено.