Мокрый Арратой огляделся и увидел, как имперцы добивают защитников. Все было кончено. Стойкий Дерах лежал изрубленный на куски, а над ним возвышался Сплетник в плаще со скинутым на спину капюшоном. Он улыбался.

Вдруг позади раздались тревожные крики. Вдалеке, нарастая, послышался стук копыт. Лицо Сплетника исказилось, руки против воли метнулись к капюшону, накидывая на голову. Арратой приподнялся над укрытием. Во двор крепости выскакивали горцы на конях, лихо перепрыгивая через завал.

– Живьем! – пронеслось над Декурионом. – Живьем!

Кричали на дорча, и Арратой выдохнул. Мимо метнулся один из имперцев, и учетчик с оттяжкой рубанул его по спине. Тот рухнул, и Арратой рубанул еще раз и еще, выплескивая пережитый страх.

Конники били врагов древками копий, скидывая наземь. Кого-то оглушали ударами мечей плашмя. Поверженных споро вязали и скидывали в кучу. Горец приблизился к Арратою, и тот выставил ладони перед собой.

– Я свой!

Всадник нахмурился.

– Оставь его! – Из завала показался Квили. Весь в крови, левая рука висит плетью, но глаза непокорно горят. – Гимтар и впрямь его прислал. И этого тоже. – Он кивнул на Аскода Гворфа. Вид у инженера был ошалелый, а кинжал в ладони ходил ходуном.

Воин указал глазами в проем ворот. Арратой двинулся куда велели и увидел стоящего на коленях Сплетника. Над ним возвышался статный крепкий горец. Властность и уверенность сквозили в каждом жесте, и соглядатай понял, кто перед ним.

– Ты лжешь, – услышал Арратой спокойный голос Рокона. – Ты лжешь, я вижу это.

– Он главный над соглядатаями… Он из Атриана! – заторопился Арратой, и Сплетник дернулся всем телом. Имперец повернулся, глаза Сплетника поползли на лоб, узнавая бывшего купца.

– Кто ты? – Голос дана Дорчариан не изменился. Спокойствие и уверенность.

– Я учитель твоего сына… и бывший соглядатай Империи… и учетчик в Колодце, дан Дорчариан, – сбивчиво пояснил Арратой.

– Верно, – медленно кивнул Рокон. – Ты не лжешь.

Арратоя бросило в дрожь. Дан Рокон непостижимым образом читал его, словно раскрытую книгу, отличая правду от лжи.

Сплетник сплюнул кровь из разбитых губ.

– Выслуживаешься?

Вдруг со стороны ворот послышался одинокий крик, подхваченный гневными воплями.

– Город мертвых! Золото мертвых!

Сверкнули обнаженные мечи.

– Мой дан! – В проеме показался воин. – Тут сумы… Полные золота. Древние монеты! Эти нечестивцы осквернили Город мертвых!

Горцы подскочили к связанным имперцам, замахиваясь…

– Стоять!

Воины замерли, а дан Дорчариан огляделся кругом. Глянул на разбитую рожу Сплетника, затем посмотрел на непокоренную твердыню на вершине холма. Задумчиво поворошил носком сапога обугленные деревяшки под ногами. «Декурион в огне», – прочитал Арратой по губам дана. Рокон улыбнулся и растер уголь в невесомую пыль.

– Круг Хранителей решит судьбу осквернивших Город мертвых. В Алайне! Все войско Дорчариан увидит: закон гор крепок!

Воины, глухо ворча, вложили клинки в ножны. Дан Рокон хлопнул в ладоши:

– Выступаем немедля!

Ултер покидал Толгвену. Колесница подпрыгнула на ухабе, и наследник едва не прикусил язык. Вилейка громко рассмеялась, крепко держась за борта. Сегимий правил конями. Он заливисто присвистнул, и колесница помчалась по дороге.

Позади, из Толгвены, выходили и выходили вооруженные дубовичи, а военный лагерь у подножия холма гудел растревоженным ульем. Толгувы шли войной на нечестивых северян.

– Аэ, Сегимий! Аэ, Сегимий! – неслось вслед.

Толгувы Ултеру понравились. Балагуры, любители вина, хохмачи и бахвалы. Даже драки на пирах оканчивались первой кровью, а драчуны обнимались и осушали один кувшин вина на двоих.

На следующий день после знакомства над площадью растянули канат и Вилейка показала дубовичам, что умеет! Она танцевала на канате с кинжалами, крутила колесо, прыгала и бегала. Несносная мелкая пайгалка вновь проделала знакомый трюк. Дождалась порыва ветра, покачнулась и взмахнула руками, падая. Но шлепнулась оземь вновь только кудрявая шапка, а вздернутые лица на площади окропило заливистым девичьим смехом. Негодница качалась на канате вниз головой и смеялась. Что тут началось! Забывшие дышать толгувы заорали так, что с ближайшей рощи снялась стая воронья. Уж после этого никто не смел говорить, что деве не место во дворце правителя Толгвены! Сегмат самолично усадил Вилейку и Ултера на почетное место подле себя, весь пир угощал Вилею, подкладывая самые лакомые кусочки.

– У меня много сыновей, Вилея! Породнимся, прикажу младшему – он тебя возьмет женой! – басил краснолицый правитель, поднося медовые соты.

Вилея потупилась.

– У меня уже есть нареченный, – ответила она.

– Да? – сердито засопел Сегмат. – Безродный пайгал небось?..

– Нет, – задорно блеснула глазами негодница. – Вот он, второй сын дана, – и негодница ткнула пальчиком в Ултера.

Сегмат захлебнулся и хохотал так, что вино пошло носом…

Ули покосился на Вилейку. Она подставила лицо ветру, бьющему в лицо. Цветные косички пайгалки развевались.

«Здорово, что вдвоем мы у дубовичей очутились. Без нее было бы не так весело».

Кони успокоились, перешли на шаг. Перед мостом на обочине возвышался знаменитый бронзовый дуб на широком дощатом помосте. Головы врагов убрали: Харис пояснил наследнику, что боги ждут от воителей новых подношений. Если бы не узкая извилистая горная дорога, священный дуб непременно отправился бы вместе с войском. А так – он будет ждать возвращения победителей. Вместе с войском Харис отправил на войну против нечестивцев немало свирепых воинов с бронзовыми венками поверх шлемов.

Сегимий спрыгнул с колесницы и преклонил колена пред священным древом. Зашептал молитву. Харис с распущенными белоснежными седыми волосами на плечах, опираясь на свой чудесный посох, подошел к мальчику. Вид старого жреца задумчив, а голос тих.

– Наследник дана Дорчариан, – обратился он к Ултеру. – Ночью мне было видение. Ты и твой дух-брат за плечом… Вестники богов шептали мне. – Старик прикрыл глаза и забормотал: – «Ты носишь чужую одёжу… сила не может найти тебя! Оденься в свое!»

Старик распахнул глаза.

– Понимаешь?

Ултер мотнул головой. Одежда на нем была не чужая, а его собственная.

– Слова богов зачастую туманны, – вздохнул Харис и слегка пристукнул посохом. – Мой дар с тобой?

Ули прикоснулся к груди, где висел на цепочке золотой желудь, и кивнул.

– Пусть благоволят тебе светлые боги, наследник дана Дорчариан!

За день они успели пройти немало. Большая часть войска толгувов выступили конными, а остальные поспешали бегом, придерживаясь за гриву скакунов. После полудня бегуны менялись местами с всадниками. Ночевали уже в предгорьях.