Таким образом, он будет знать, где она и удержит рядом с собой в течение всей ночи.

Не имело значение, во что верил Тор, Джон не обманывал себя. Рано или поздно, она уйдет, и он не сможет ее остановить.

* * *

На Другой Стороне Пэйн кругами расхаживала по святилищу, ее босые ноги щекотала весенняя зеленая трава, а ее нос наполнял аромат жимолости и гиацинта.

Она не спала и часу с тех пор, как мать пробудила ее, и хотя поначалу это казалось странным, но она все-таки перестала об этом думать. Просто так было.

Кроме того, ее тело достаточно отдохнуло, чтобы с лихвой хватило на всю оставшуюся жизнь.

Подойдя к храму Праймэйла, Пэйн не стала входить внутрь. То же самое произошло, когда она оказалась у входа во двор ее матери — было еще слишком рано для прибытия Рофа и ее спарринга с ним, который был единственной причиной, по которой она вообще входила в это место.

Однако, когда она подошла к изолированному храму, едва открыв дверь и войдя внутрь, как ее привлекло что-то, заставившее отпустить ручку и отступить.

Чаши с водой, издревле используемые Избранными, для созерцания и далее засвидетельствования событий, происходящих на Другой Стороне, стояли ровным рядом на многочисленных столах, свитки пергамента и перьевые ручки так же были выложены и готовы к использованию.

Она заметила вспышку света и направилась к ее источнику. В одной из кристальных чаш по воде расходились круги, словно ею только что пользовались.

Она огляделась вокруг.

— Эй?

Ответа не последовало, лишь тонкий лимонный аромат, свидетельствовавший, что Но'Уан недавно здесь прибиралась. Что на самом-то деле было пустой траты времени. Здесь не было пыли, грязи, никаких нечистот, но Но’Уан была частью великой традиции Избранных, которой сама не являлась.

Ничего не оставалось, как выполнять работу, не имеющую отношения к служению великой цели.

Когда Пэйн повернулась, чтобы уйти и прошла рядом со всеми свободными стульями, неудача ее матери ощущалась столь же остро, как и тишина вокруг.

Воистину, ей не нравилась эта женщина. Но не было печальней реальности, как не реализация твоих планов, не увенчавшихся успехом. Программа размножения была построена на отсеивании дефективных, для достижения более сильной расы, чтобы при встрече с врагом на поле боя — она побеждала. Чтобы созданные ею многочисленные дети служили ей любовью, повиновением и радостью.

И где сейчас находилась Дева-Летописеца? В одиночестве. Не почитаема. Нелюбима.

И будущее поколение, скорее всего, еще меньше будет следовать ее путем, учитывая манеру воспитания большинства родителей, в то время как они отклонились от традиций.

Покинув пустую комнату, Пэйн вышла во всеобъемлющий молочный свет и…

По зеркальному бассейну расхаживала пританцовывая как тюльпан на ветру светящаяся желтая фигура.

Пэйн зашагала к фигуре и подойдя ближе, решила, что Лейла, должно быть, сошла с ума.

Избранная, напевала бессловесную мелодию, совершая в так движения, без звучания струнных инструментов, ее волосы развивались вокруг, как флаг.

Это было впервые, когда женщина не убрала волосы в шиньон, который был в моде у всех Избранных — по крайней мере, как видела Пэйн.

— Сестра моя! — сказала Лейла, останавливаясь. — Прости меня.

Ее сияющая улыбка стала еще ярче ее желтого цвета одеяния, а исходивший от нее аромат был сильнее, чем когда-либо. Наполняющий воздух аромат корицы был столь же уверенным, как и ее прекрасный голос.

Пэйн пожала плечами.

— Здесь не за что извиняться. Воистину, твоя песня приятна слуху.

Руки Лейлы возобновили свое изящное движение.

— Сегодня прекрасный день, не так ли?

— Воистину. — Ни с того ни с сего, у Пэйн проскочил страх. — Твое настроение значительно улучшилось.

— Это так, это так. — Избранная сделала пируэт, создавая своей ножкой некое подобие милой арки в воздухе. — Воистину, прекрасный день.

— Чем он тебя так порадовал? — Хотя Пэйн и так уже знала ответ. В конце концов, изменения в настроении редко были спонтанными — в большинстве случаев всегда был какой-то повод.

Лейла замедлила свой танец, руки и волосы опустились, перейдя в состояние покоя. Когда ее изящные пальцы поднялись ко рту, она, казалось, не могла подобрать слов.

«Она оказала полноценную услугу, — подумала Пэйн. — Больше ее опыт в эросе не был только теоретическим».

— Я… — На щеках Лейлы проступил яркий румянец.

— Можешь ничего не говорить, просто знай, что я счастлива за тебя, — пробормотала Пэйн, и это было в значительной степени правдой. Но какая-то часть ее испытывала неудовлетворенное любопытство.

Неужели остались только она и Но'Уан, кого не использовали?

«Наверное, так и есть».

— Он поцеловал меня, — сказала Лейла, глядя в сторону зеркального бассейна. — Он… прижал свой рот к моему.

С присущей ей грацией, Избранная села на мраморный выступ и провела рукой по спокойной воде. Спустя мгновение к ней присоединилась Пэйн, потому что иногда было лучше ощущать что-нибудь, да что угодно. Даже если это была боль.

— Ты получила от этого удовольствие, не так ли?

Лейла посмотрела на свое отражение, ее светлые волосы, струящиеся по плечам, кончиками касались зеркальной глади бассейна.

— Он был… огнем внутри меня. Большое, горящее пламя… поглощающее меня.

— Итак, ты больше не девственница.

— Он остановился после поцелуя. Сказал, что хочет, чтобы я была уверенна. — Чувственная улыбка, коснувшаяся лица женщины, была ярким отголоском страсти. — Я была уверенна, как и сейчас. Так же как и он. Воистину, его тело воина было готово для меня. Жаждало меня. Быть желанной таким образом, стало наивысшим даром. Я думала… завершение моего образования это как раз то, что я искала, но сейчас я понимаю, что меня ожидает намного большее на Другой Стороне.

— С ним? — пробормотала Пэйн. — Или при выполнении твоих обязанностей?

Лейла нахмурилась.

Пэйн кивнула.

— Я говорю, что с ним это будет чем-то большим, чем к чему ты стремилась.

Последовала долгая пауза.

— Такая страсть, как между нами, указывает на определенную судьбу, ты об этом?

— На это счет ничего не могу сказать. — Опыт Пэйн с судьбой привел ее к одному яркому, кровавому моменту действия… окончившийся долгосрочным бездействием. Ни один из этих моментов не подходил для комментирования той страсти, о которой ведала Лейла.

Или наслаждения.

— Ты осуждаешь меня? — спросила Лейла.