– А Катя Богачева особенно, – уточнил Софрин, вспоминая снимок у богачевского дома в Ялте.

Старик громко сглотнул. Похлопал глазами, не зная, что ответить. Такая констатация фактов, видимо, застала его врасплох. Вероятно, этот молодой сыщик был в курсе связи его внука с женой Богачева.

– А это здесь при чем? – прохрипел он.

Софрин выдержал паузу.

– Допустим, что ни при чем. Но то, что своим таинственным и внезапным исчезновением вы навлекли на себя тень подозрения в убийстве Богачева или его соучастии, это вам ясно?

– Поздно об этом сообразил. Уже здесь.

– И почему же не объявились сами, раз уж вы такой тугодум? – язвительно спросил Володя.

Гукк пожал плечами, и Софрину даже стало его жаль. Черт его знает. Ведь действительно, столько уже трупов вокруг старика.

– А я даже, грешным делом, подумал, не искать ли вас с камушком на шее в реке или на дне морском.

– Меня-то за что?

– Ну, допустим, как ненужного свидетеля. А может быть…

– Что, что может быть?

– За карточные долги, Артур Карлович.

Гукк безвольно опустил руки на диван и откинул на спинку голову. Потом тихим голосом произнес:

– Откуда это известно?

– Тайна следствия.

– Да вы сами-то откуда?

– Из МУРа. Слыхали про такой?

– Высоко заинтересовались моей персоной. Ничего не скажешь.

– Так вы сами и виноваты. Не ударились бы в бега, меньше шуму было бы.

– Как тут не удариться. Пришлось.

– Это вы про долги?

– Про что же еще? Про них.

– Здесь я вам, Артур Карлович, не советчик. Не играю.

– То-то. Всегда все расхлебываю сам.

– Не думали завязать? Возраст все-таки обязывает.

– Я и так почти не играю. Редко. И хватит об этом, – отрезал Гукк. – А еще ко мне вопросы есть?

– И не один. Например, где были и чем занимались в момент убийства Леонида Богачева и до того?

– Делами занимался, – недовольно заворчал старик. – Приглашали в качестве эксперта оценивать ювелирные изделия.

– Это несложно проверить.

– Проверяйте, – махнул рукой Гукк.

Про подвески Софрин решил пока молчать, чтобы не наломать дров. О них следует говорить в другом месте, в кабинете, со следственным протоколом и припирающими к стене уликами. Здесь же пошлет подальше и будет прав. А потом зароется в какую-нибудь нору – и днем с огнем не найдешь.

– Проверим ваше алиби обязательно, будьте уверены, – пообещал Софрин. – А пока что придется нам с вами, уважаемый Артур Карлович, вернуться в Москву. Следствие ведь еще не прекращено. Так что сами понимаете. Если не хотите под конвоем и в наручниках, вернемся скромно в моей машине.

– Убийцу еще не нашли? – казалось, он не слышал последних слов собеседника.

– Кого – убийцу? – уточнил Софрин.

– Богачева.

Ай да старикан, подумал Володя. Железные нервы. Не гибель внука его беспокоит, а убийца Богачева. Впрочем, оно и понятно: убийца Богачева – его алиби.

– Как видите. Ну так что, мне звонить или вы сами?

Бесцветные глаза Гукка изучающе буравили Софрина. И хорошо, поскольку внешность всегда играла Володе на руку. Его недооценивали. А после было уже поздно.

Гукк сдался без особой борьбы. Согласился поехать завтра же с утра. Оставил Софрина ночевать в одной из маленьких спален, сам устроился в такой же точно через стену и вскоре громко захрапел.

Софрин уснуть не мог долго. Прислушивался, опасаясь подвоха со стороны старика. А вдруг он смылся, а вместо себя включил магнитофон с записью храпа?! На всякий случай Володя удостоверился: старик был на месте.

Под утро ему приснился старый Гукк, пытающийся задушить его подвесками Екатерины.

Турецкий. Москва. 10 сентября, 12.10

– Саша, я не могу в это поверить! – заявил Меркулов, обескураженный результатом Турецкого. – Спикер Думы связан с Призером?! Ну и что с того, что он прислал машину его встретить прямо к воротам тюрьмы? Но ведь именно Сапожников привлек Генпрокуратуру к расследованию убийства Богачева?! И почему Призер молчал в таком случае? Чего ему бояться?

– Допустим, Призер молчал, чтобы не компрометировать Сапожникова самим фактом связи с ним, бабушкинским «авторитетом». Но это – досужие домыслы. Есть только один способ это проверить?

– Какой?

– Задать этот вопрос самому спикеру.

– Ну да, и он, конечно, все расскажет, – скептически протянул Меркулов.

– Увидишь, – пообещал Турецкий. – Но мне нужно, чтобы ты был рядом. Обещаешь? – Он тут же позвонил в секретариат Сапожникова и тоном, не терпящим возражений, заявил: – Генеральная прокуратура. Как чья?! Западной Самоа! Вот именно. Моя фамилия Турецкий. Передайте господину Сапожникову, что я приеду поговорить с ним в течение ближайшего часа. Все.

– Сомневаюсь, – снова сказал Меркулов. – У них сейчас непрекращающиеся прения по поводу… по поводу… короче, без всякого повода. Можем проверить, вот прямая трансляция. С этими словами он включил канал РТР.

« – Уважаемые депутаты! – сказал краснощекий спикер, словно ждал этого включения. – Поступило предложение отложить обсуждение законопроекта до шестнадцати часов…»

– А ведь будешь когда-нибудь Генпрокурором, – пробормотал потрясенный Меркулов и выключил телевизор. – Как пить дать.

– Буду, буду, – пообещал Турецкий. – Какой-нибудь Западной Самоа. А в нашей стране на меня компромат только ленивый не соберет. Поехали. Я тебе покажу, как это делается.

По дороге Турецкий достал из своего пресловутого кейса видеокассету со словами:

– Люблю пиратскую продукцию!

Меркулов недоуменно посмотрел на подчиненного, но ничего не сказал.

В 13.30 они были в кабинете Сапожникова в здании на Охотном ряду. Сапожников принял их немедленно и был подчеркнуто радушен. Меркулов, согласно уговору, молчал, Турецкий принял игру на себя.

– Что же вы, уважаемый Иван Максимович, делаете, а? – И укоризненно покачал головой.

Сапожников, однако, пребывал в такой комплекции, что если даже и волновался, то внешне это никак не проявлялось.

– Рад вас видеть, товарищи! – по-партийному приветствовал он гостей. – Надеюсь, расследование продвигается стремительными темпами?

– Быстрее, чем вы думаете, – внушительно заверил Турецкий. – И в несколько ином направлении.

– Буду рад послушать. – И Сапожников поудобнее устроился в кресле.

– Да нет, это мы приехали вас выслушать.