— Гангмар побери! — вдруг воскликнул Валент Гранлотский, — Проклятье! Я сам останусь на месте и мои латники тоже! А трусы пусть убираются!

Накануне у маршала был долгий разговор с Ингви, в котором бравый рыцарь изложил демону свои сомнения в благородстве такого способа ведения боя, какой наметил король: «Сомневаюсь, ваше величество, — заявил он, — достойно ли такое дворянина? Я бы предпочел добрую схватку…» На что король ответил, что, дескать, это не менее достойно и благородно, чем идти с пятьюдесятью рыцарями на двенадцать и под конец заявил: «Сэр Валент, поймите меня — ведь вы один, должно быть, способны понять — я не менее вас смущен тем, что использую такую хитрость там, где вам, благородному рыцарю, хотелось бы видеть доблесть, но… Но есть, полагаю, доблесть рыцаря и доблесть короля — а это не одно и то же! Доблесть рыцаря в том, чтобы отважно биться, как бы ни был силен враг и — если нужно — пасть в бою, а доблесть короля — в том, чтобы отважно биться, если нужно пасть, но победить, как бы ни был силен враг! Ибо король рискует не только своей жизнью и честью, но и своей страной… А это большая ответственность…»

Эти слова запали в душу рыцарю и он готов был теперь силой заставить своих земляков исполнить приказ, но тут раздался голос короля:

— Благодарю вас, сэр Валент, я вижу, что не ошибся в вас… А что касается остальных… То все это я уже видал — при штурме замка вампиров. Скажите, господа, убедит ли вас мой личный пример? Я сам встану впереди вас… Эй, Сарнак!.. Хотя нет, ты слишком рослый… Ннаонна, оденешь мои доспехи и встанешь под знаменем, а я буду в первой линии. На такое вы согласны, господа? Тогда вперед — у нас не осталось времени на разговоры. Смотрите — вражеские предводители спускаются с холма. — и король принялся расстегивать застежки крепления шлема.

— Простите нас, ваше величество, — заговорил сэр Лимни, — этого не нужно. Мы готовы исполнить свой долг.

Рыцарь из Гернивы повернул коня и направился к строю своих латников, вслед за ним, устыдившись, двинулись и другие.

Ингви, успевший уже стянуть свой шлем, вдруг улыбнулся своей обычной кривой улыбочкой и подмигнул Ннаонне:

— Именно на это я и рассчитывал!

С этими словами король опять водрузил шлем на место и принялся возиться с застежками:

— Теперь, кажется, все готово… А передумать или опять испугаться они уже просто не успеют… Впрочем, сейчас я их постараюсь успокоить окончательно…

Закончив приводить в порядок свои доспехи, Ингви двинулся за рыцарями и выехав чуть вперед, двинул Уголька вдоль строя своей кавалерии:

— Благодарю вас, господа! И помните: залог нашей победы — в точном исполнении плана! Точность сегодня будет важнее личного геройства. Если кто-то вдруг раздумает отступать и захочет сразиться с вражескими конниками — такого героя я накажу и извинением ему сможет послужить лишь одно — если он своей рукой сразит не менее десяти вражеских рыцарей. Ваша задача — вовремя отступить и точно выполнить затем маневр, который вам покажут командиры. А уж тогда у вас будет возможность пощипать перышки этим раззолоченным павлинам, — тут Ингви махнул рукой в сторону строя врага, где выделялось богатство доспехов гвардии и пестрели разноцветные плащи сантлакских волонтеров. — Я надеюсь на вас, господа!

Произнося свою речь, Ингви все время косил глазом на вражеский строй. Как только он заметил, что неприятельские воины расчехляют знамена и выравнивают ряды — он тут же закончил говорить и поскакал назад — занять свое место под знаменем на небольшом курганчике. Оттуда он вновь оглядел свой строй: впереди — около двухсот всадников (двенадцать рыцарей, каждый — с двенадцатью-пятнадцатью латниками и Сарнак с отрядом конных слуг из Альхеллы — вся конница, какую только он смог собрать, чтобы заслонить от глаз врага свою постройку), далее — за тройным рядом бревен — пехота: эльфы с длинными луками, триста орков в доспехах и двести горожан — по двадцать от каждого цеха Альды. Ингви мог потребовать от цехов выставить и по пятьдесят вооруженных ополченцев — закон это позволял — но предпочел оставить побольше людей в столице — под началом канцлера. Там они нужнее — готовят столицу к возможной осаде и спешно подправляют каменные стены города. А исход сегодняшнего сражения все равно решит не пехота… Чем меньше армия, решил Ингви, тем больше в ней порядка. Он вновь взглянул на вражеский строй — кажется, началось. Сердце заколотилось, как сумасшедшее…

На северной половине ратного поля затрубили рожки, сплоченная масса кавалерии двинулась вперед — сначала шагом, затем все больше набирая инерцию, быстрее, быстрее, разгоняясь под уклон. Гулкий грохот сотен подкованных конских ног навис над полем, рыцари первого ряда уже опускали пики с трепещущими значками для удара — казалось, эта неудержимая лавина растопчет все на своем пути и пробьет любой заслон.

Альдийцам, чтобы попытаться устоять, требовалось также двинуться галопом навстречу врагу — и набрать инерцию для удара сплоченной массой. Вместо этого они, ломая строй, начали поворачивать коней. Со стороны такое движение выглядело беспорядочным паническим бегством, однако на самом деле это был точно спланированный и тщательно отрепетированный маневр. Рыцари и латники, совершенно без суеты и не сталкиваясь друг с другом, устремились сквозь проходы в невысоком частоколе, миновали их под самым носом у нависавшей уже над ними конницы врага и не останавливаясь миновали строй пехоты. Оказавшись за спиной у ополченцев, всадники так же четко разделились на два отряда и поскакали к флангам. Сразу за их спиной орки перекрыли проходы, вогнав тяжелые брусья в гнезда — решетчатая стена перед фронтом надвигающейся кавалерии врага стала монолитной. Сквозь щели забрал Алекиан и его рыцари едва успели увидеть свежеоструганную древесину вместо спин бегущих альдийцев и не успев даже понять, что происходит, врезались на всем скаку в невесть откуда взявшееся на их пути препятствие.

Принц, на своем прекрасном скакуне немного опередивший всех, первым налетел на поперечный брус, тут же разлетевшийся в щепки под напором тяжеловооруженного всадника. Только что в голове билась одна мысль: «Догнать, догнать этих улепетывающих трусов! Догнать!» — и вдруг… Справа и слева раздался хруст и грохот — и другие рыцари достигли ловушки. Практически все они преодолели первый ряд кольев — и налетели на второй, растеряв уже большую часть инерции… Снова удар! Треск, хруст, звон доспехов, вопли рыцарей, визг умирающих коней… Принц почувствовал, что его скакун теряет равновесие, падает — и в этот момент он достиг третьего ряда кольев. Еще удар! Навалилась темнота…

Алекиан уже не мог видеть как бесславно закончилась стремительная атака его блестящей кавалерии… Большинство рыцарей рухнули вместе с конями, достигнув второго ряда столбов, а, поскольку идя в бой каждый дворянин считал для себя бесчестьем видеть впереди спину товарища по оружию, то все они наступали единым широким фронтом — и все практически одновременно попались в ловушку коварного демона. Ни остановиться, ни заставить коня перепрыгнуть довольно невысокое препятствие они уже не могли: инерция, их привычное верное оружие, в этот раз губила рыцарей. Скакавшие за сеньорами латники также не успели сдержать лошадей и на всем скаку влетели в разрушенную «клетку» — прямо по телам лежащих рыцарей и бьющихся в агонии коней. В этот момент альдийцы, проскакав за спиной у своей пехоты, двумя клиньями (во главе одного — маршал, другого — сэр Мернин из Арника) врезались во фланги толпы бестолково мечущихся перед ловушкой всадников. Вот тут-то пригодились латникам длинные копья! Им даже не требовалась особая меткость удара — в беспорядочной толпе врагов оружие, казалось, само находило себе цель. Сломав копья, альдийцы взялись за мечи, палицы, секиры, рубя неприятельских всадников и сгоняя их к центру усеянного телами поля. Некоторое сопротивление оказали лишь императорские гвардейцы. Следуя инструкциям, полученным от капитана ок-Икерна, они действовали осторожнее других и кое-кто из них даже успел развернуть коня навстречу альдийцам. Однако разогнаться для удара они уже не могли и после того, как Валент выбил из седла лейтенанта ок-Кериса, их сопротивление было сломлено…