«Агенты астериев не спотыкаются на каждом слове и не болтают так много».

Рунн молча выругался. «В следующий раз приложу все силы, чтобы произвести на тебя впечатление».

Раздался негромкий смех. «Ты уже произвел, агент Ночь».

«Ты решила сама дать мне кодовое имя?»

Ночь и Ясный День. Ночь и День – ему это понравилось.

«Я подумала, что избавлю тебя от попыток соорудить что-то заковыристое».

Она вернулась на свой конец моста. Пламя развевалось за нею, как шлейф плаща.

«На этот раз ты не передашь никаких сведений? – Он не решился назвать имя Кормака. – Никаких новостей о Хребте?»

«Нет, – ответила она, продолжая идти. – Но передай своему командиру, что безопасный проход будет обеспечен под прикрытием убывающей луны».

Рунна возмутили ее слова. Да какой Кормак ему командир – в Яме Хела он видел такого командира.

«Я не понимаю смысла твоих слов».

«Тебе и не надо понимать. Зато агент Сильбо поймет. И скажи ему, что такой способ связи для меня куда предпочтительнее».

Потом Ясный День и ее пламя исчезли, и Рунн остался один.

– Почему ты мне не сказал, что агент Ясный День – женщина? – спросил Кормака Рунн.

Их разговор происходил на следующее утро. Рунн стоял в гостиной, жадно поглощая вторую чашку кофе. Рядом сидел Флинн. Рунн позвал двоюродного брата к себе под предлогом обсуждения условий помолвки с Брайс. К счастью, Кормак не заставил себя ждать и мигом примчался.

Услышав вопрос, Кормак пожал плечами. Его серая футболка была слегка влажной от пота. Вероятно, бежал сюда по жаре.

– Я опасался, что ты разделяешь устаревшие взгляды твоего отца на женщин. Что их нельзя подвергать опасности, ставить в рискованное положение и все такое.

– Неужели что-то из моих действий указывает на устаревшие взгляды?

– Ты слишком оберегаешь свою сестру. До смешного, – хмуро ответил Кормак. – Так ты видел Ясного Дня?

– Мне она явилась в гуманоидном облике, облаченная в пламя. На самом деле я ее почти не разглядел.

– Хорошо. Полагаю, ты тоже позаботился о прикрытии.

– Да, – буркнул Рунн, мысленно добавив: «Это мой разум позаботился».

– Она ничего не сказала о Зофи?

Рунн испытал запоздалое угрызение совести. Он ведь и спросить не подумал.

– Нет.

Кормак провел рукой по своим коротким серебристым волосам.

– И никаких новостей о перевозке по Хребту образца нового астерийского механокостюма?

– Нет. Она лишь просила тебе передать, что безопасный проход будет обеспечен при свете убывающей луны.

Кормак вздохнул. Похоже, для него эти слова имели смысл.

Из кухни вышел Деклан с кружкой кофе:

– И что теперь? Рунн ждет, что она свяжется с ним и передаст сведения о планируемом налете на Хребет.

Кормак язвительно усмехнулся. Авалленский сноб до мозга костей.

– Брат, напомни, зачем тебе понадобилось втягивать в наше дело двух этих дурней?

– И ты напомни, почему я сотрудничаю с тем, кто оскорбляет моих братьев? – парировал Рунн.

Дек и Флинн ехидно поглядывали на Кормака. Тот вспыхнул, но быстро взял себя в руки и сказал:

– Отвечаю на твой вопрос, Деклан Эммет. Да, Рунн будет ждать, пока Ясный День не свяжется с ним и не сообщит подробности, касающиеся налета на Хребет. Или пока я не сообщу ему сведения, которые необходимо передать агенту. Тогда он снова с нею свяжется.

– Какая скучища. – Флинн привалился к спинке дивана, заложив руки за голову.

– На карту поставлены многие жизни, – огрызнулся Кормак. – Это нападение на Хребет позволит заполучить образец нового астерийского механокостюма. Раньше, чем его запустят в производство и применят против нас в сражениях. У нас появится шанс выстоять.

– Не говоря уже о куче оружия, которое вы стибрите из астерийских товарных вагонов, – хмуро произнес Деклан.

Кормак пропустил колкость мимо ушей:

– Мы предпринимаем какие-либо действия только с одобрения командования. Так что никаких самостоятельных выходов на связь с нею. Жди, когда от меня поступят сведения.

Прекрасно. Рунн совсем не возражал. Он продолжит жить как жил, делая вид, что не связался с мятежниками. Точнее, связался, но до тех пор, пока ему этого хочется. Кормак ему обещал. А потом… он по-настоящему вернется к своей привычной жизни. Будет командовать Вспомогательными силами, ненавидеть отца и в то же время бояться момента смерти этого придурка. И так будет продолжаться, пока кому-то снова не понадобится его помощь.

– Бюрократия чистейшей воды, – улыбнулся Флинн.

Кормак хмуро посмотрел на сына провинциального фэйского правителя и пошел к выходу:

– Мне пора.

– Искать Эмиля? – спросил Рунн.

Девять часов утра. Вряд ли в такое время мальчишка высунется.

Кормак кивнул.

– Положение гостящего принца обеспечивает мне прикрытие. Хожу смотрю… достопримечательности, как это у вас называется. И меня, как туриста, очень заинтересовал Черный причал и его обычаи.

– Жуть, – резюмировал Деклан.

– Ты же не думаешь, что Эмиль при свете дня вскочит в черную лодку и куда-то поплывет.

– Я буду искать его при свете дня и при свете луны, пока не найду. Но вести непринужденную беседу со жнецами мне удобнее днем.

– Ты спятил? – недоверчиво засмеялся Флинн.

Рунн был склонен с ним согласиться.

– Кормак, не связывайся со жнецами, – предупредил он брата. – Даже ради Эмиля.

Кормак похлопал по ножнам кинжала на боку. Как будто кинжалом можно убить того, кто уже мертв.

– Я знаю, как себя вести.

– Говорил я тебе: рано или поздно это произойдет! – прорычал Исайе Хант, когда они шли по гулкому коридору, направляясь в личную резиденцию Селистены на последнем этаже третьей башни Комитиума.

Селистена позвала их к себе, а не в служебный кабинет, где Микай всегда проводил подобные встречи.

– Мы пока еще толком не знаем, что у них произошло, – ответил Исайя, поправляя галстук и лацканы своего серого костюма.

Селистена попыталась смягчить жесткий модернизм, столь нравившийся Микаю. На белых мраморных полах появились плюшевые ковры, костлявые, угловатые статуи сменили скульптуры пышнотелой Ктоны. На каждом столе, на каждой подвесной полке стояли вазы с яркими махровыми цветами.

Какой приятный контраст. Такая мысль могла бы прийти в голову Ханта, если бы не причина встречи.

Он постоянно напоминал себе об этой причине. Собрание триариев, а не встреча с глазу на глаз. И потом, здесь не замок ужасов Сандриелы, где поход в личные покои кончался кровью и криками.