хоть одна дорога, ведущая прямо к цели. И подтверждение этого не заставило себя ждать. Сначала он услышал легкое… он даже не смог определить звук – то ли жужжание, то ли пощелкивание, то ли потрескивание. Слышалось оно впереди и на слух Данила, двигалось, пересекая дорогу как раз перед ним. Он мгновенно остановился и стал вглядываться вперед, одновременно прислушиваясь, не подскажет ли что-нибудь дремавший доселе ритм. Но ритм молчал, зато впереди ему удалось разглядеть нечто вроде смазанной полосы, тянущейся перед ним метрах в двадцати. Полоса эта на глазах густела, превращаясь в некоторое подобие странного тумана, пересекающего ему путь и, более того, заворачивающего ему за спину. Оглянувшись, он стал осторожно отступать обратно к развилке, одновременно прикидывая, не получится ли срезать прямо по полю. Теоретически это могло пройти, но примерный маршрут проходил слушком близко к этому туману. Получалось слишком рискованно, да и неизвестно было, на сколько этот туман тянется. Разумней было вернуться.

Однако вернуться получилось только к развилке. Пока Данил прикидывал шансы, полоса тумана уже почти отрезала его от капониров, все еще видимых вдали. Справа тоже ничего положительного не наблюдалось. Стена тумана стояла перед ним неким полукругом, отрезая путь вперед. Края этой полосы как будто упирались во что-то, невидимое глазу, но, по-видимому, вполне осязаемое. Временами по этой стене пробегали какие-то волны, кое-где туман сгущался, кое-где, наоборот, редел, иногда Данилу казалось, что он видит какие-то сполохи. А может и не казалось. Единственным положительным моментом быто то, что стена не двигалась, как будто преградить путь Данилу было ее главной и единственной целью. Мысленно плюнув, Данил развернулся и пошел направо, хотя это и сулило гораздо более длинный путь. Судя по всему, он не ошибся, и дорога действительно возвращала его к карьеру, пусть и несколько в стороне. Скорее всего, это и была та дорога, которую он видел с давешнего холма. Был шанс обойти скопление «шариков», через которое он пробирался вчера. Но этим надеждам сбыться было не суждено. Буквально через несколько шагов он почувствовал знакомое притяжение, сначала справа, потом и слева. Один из «шариков», судя по всему, расположился прямо на дороге. Лезть под них Данилу не хотелось и он, вернувшись назад, к развилке, уселся на землю и вытащил бутылку с водой. Сделав небольшой глоток, он убрал бутылку назад и, пристроив сумку рядом, настроился на долгое ожидание. Пробиваться сквозь «шарики» было нерационально, поскольку дорога вела обратно, а туман, по идее, должен был рассосаться со временем. Он же не висел здесь постоянно, а откуда-то появился. Значит, должен был и уйти. Надо было только дождаться.

Время текло медленно. Туман и не думал исчезать, все так же подмигивая Данилу сполохами и напрягая слух своими странными пощёлкиваниями. От нечего делать Данил полез по карманам жилетки, но ничего интересного там не обнаружил. Гайки, несколько кусочков медузы и соверен, про который он совсем забыл. Несколько минут он вертел его в руках, рассматривая профиль Георга и надпись по кругу. Монета как монета, по виду настоящий соверен, может даже и золотой. Он даже несколько раз подкинул его, загадывая то на орла, то на решку. Соверен исправно падал то одной стороной, то другой, подтверждая теорию вероятностей и ничем не выделяясь. Подкинув его в очередной раз, и в очередной раз не угадав, Данил вдруг замер. В голове крепло ощущение, что отсюда надо уходить, причем немедленно. Он не мог себе объяснить, откуда у него взялось такое ощущение, но оно было абсолютно ясным. Торопливо поднявшись, он, не глядя, сунул соверен в один из карманов и, держа в руке кусочки «медузы», двинулся по дороге прямо к «шарику». Привычно определил границы, кинул на всякий случай «медузу» и, опустившись на четвереньки, полез, стараясь держаться как можно левее. Пройдя «шарик», он оглянулся и увидел, что над тем местом, откуда он недавно ушел, движимый внутренним чутьем, курится легкий дымок. А может ему это только показалось, поскольку, как Данил не всматривался, снова увидеть этот дым он не смог. «Ну и пес с ним» – подумал он, отворачиваясь от развилки «выбираться отсюда надо». И пошел – а скорее пополз даже, сверяя свои ощущения, иногда разбрасывая гайки, иногда – «медузу». Хабара по пути попадалось меньше, но Данил его не брал, считая и не без оснований, что и этого хватит за глаза, а руки должны быть свободными. Исключение он сделал только ради очередной «медузы», голубой, которую тут же порезал на кусочки и пустил в дело.

Справедливости ради, «шариков» ему попадалось значительно меньше, чем давеча. И поэтому он продвигался значительно быстрее, правда, забирая все дальше к карьеру. Но свернуть никак не получалось. Краем глаза он видел дорогу, петлявшую неподалеку, но отойти от нее не мог. В какой-то момент он понял, что уже не ощущает притяжения «шариков» и облегченно вздохнув, решительно свернул влево, примерно ориентируюсь по солнцу и доставая гайки.Получалось, что, пытаясь выбраться, он забрал далеко вправо, практически вернувшись к карьеру, только с другой стороны. Полоса проклятого тумана осталась далеко в стороне, на грани видимости, но вполне различима. И даже всполохи никуда не делись, все также пробегая по серому полотнищу, поблескивая и посверкивая. Звуки, правда, сюда не долетали. Вокруг стояла полная тишина, не нарушаемая ничем – ни ветром, ни птицами, ни какими-то еще посторонними звуками.

Гайка, брошенная Данилом, пролетела нормально, но он, уже наученный горьким опытом, шел к ней аккуратно, прислушиваясь и глядя в оба. Он уже был сыт этой Зоной по горло, уже ничего его здесь не привлекало – ни зашкаливавший порой адреналин, ни перспектива сказочно разбогатеть, ни жажда познания. Хотелось только одного – чтобы это все поскорее закончилось и забылось как дурной сон. Но поскольку сном это, увы, не являлось, то надо было просто выбраться отсюда своими силами. Причем как можно скорее. С другой стороны, торопливость тут была неуместна. Можно было сгореть на раз-два. Фигурально сгореть, разумеется. А может и не фигурально, черт его знает эти ловушки. А значит, главное – это терпение и внимательность. Уж чему-чему, а терпению Данил на занятиях по дзё научился. Бесконечно повторяемые ката19 требовали прежде всего этого. Тем, кому надоедало бесконечно повторять одни и те же упражнения, высоко в искусстве боя не поднимались, оставаясь на уровне учеников, пусть даже и обладали достаточно высокими поясами.

За первой гайкой последовала вторая, потом еще одна. Пока все было тихо, ничего не нарушало тишины, только его дыхание и шорох