Кстати, в особой рейдовой бригаде полковника Глана капралов и унтеров было всего пятеро. И пятнадцать офицеров. Почти каждому приходилось заботиться самому и о коне, и о собственных удобствах. Не то что в полку, где всякому офицеру полагался ординарец. Здесь ординарцы были только у полковника и юного суб-корнета. Почему у полковника — это ясно. А что касается мальчишки… да тоже ясно! Тринадцатилетнему новичку, не нюхавшему ни пороха, ни даже обычной лагерной жизни, попросту нужна была нянька.

В обычных условиях никому бы в голову не пришло назначать мальчику в «няньки» двухзвездного ветерана. Сейчас, однако, условия были явно не обычные. Да и мальчишка… Все, разумеется, делали вид, что понятия не имеют, к т о на самом деле этот стеснительный мальчуган в наскоро перешитом для него походном костюме гвардейского всадника и слишком больших, черными крылышками торчащих эполетах. Но все, конечно, знали…»

— А кто он? — нетерпеливо спросил Андрюшка-мастер.

— Узнаешь чуть позже, — благосклонно отозвался Егорыч. Это он читал вслух повесть о черных кирасирах. Книжку, которую вручили ему Артем и Кей, когда вернулись из Города.

Старик был счастлив. Потому что это, значит, все-таки было. Значит, он ее написал до конца. Пусть не здесь, в другом каком-то мире, но все равно о н. Это были его герои, его сюжет, и м придуманная история. И книжку с этой историей напечатали! Не все ли равно где, в каком пространстве, главное — вот она! Самая настоящая. Старик гладил потертый коленкор обложки, трогал ее бритой дряблой щекой. Ему теперь помнилось, будто он и вправду ходил когда-то по издательствам, спорил с редакторами, беседовал с художником, рисовавшим иллюстрации, читал корректуру… Может быть, в сознание проникли силовые линии параллельных измерений? Может быть, это был подарок тех, кто называл себя «сомбро»…

За окнами была сухая ветреная осень, скребли по стеклам облетающие листья. По календарю «наружного» мира стоял конец сентября. Да и здесь, видимо, тоже.

Наверно, поход Артема и Кея в невидимый Город что-то нарушил в устоявшейся летней структуре Пустырей. Так по крайней мере сказал Кею Зонтик (которому, наверно, была большая нахлобучка за отданную Кею самодельную карту; впрочем, сам он говорил, что ничего не было). Да, что-то сломалось в неподвижности вечного лета, и время побежало. И пришла зябкая осень.

Зато Лелька выздоровела! Стремительно! После первой же порции пилюль! И теперь она была веселая старательная первоклассница.

Да, пришлось местным ребятишкам впрягаться в школьные лямки. Куда денешься, если сентябрь?

«Школьный вопрос» первой подняла Нитка. В самом деле, не могут же здешние дети оставаться неучами! Что с ними станет, когда вырастут? А вырастут они обязательно, раз время сдвинулось и пошло.

Артем и Нитка обошли заброшенные кварталы: покосившиеся бараки, спрятанные в лопухах сторожки и будки. Переписали всех, кому полагалось учиться. Набралось таких три десятка — пацаны и девчонки от семи до четырнадцати лет. В основном сироты: племянники, внуки и просто приемыши тех мужиков и теток, что вели бесхитростное существование на Пустырях. Лишь в двухэтажном кирпичном здании (в котором угадывался давний стиль «фабричного модерна») обитало многолюдное семейство с мамой и папой. Бедное, обтрепанное, но относительно благополучное. Непьющий папа работал «на стороне», на складе горюче-смазочных материалов, мама (тетя Агнесса) хлопотала по дому, обихаживала многочисленных деток. Их было шестеро: три пацана и три девочки. Все десятилетние. Близнецы Ванюшка и Танюшка — «свои», остальные — приемные. Пришедшие кто откуда. Видно было, что разницы между родными и неродными нет никакой. Дружные ребятишки, спокойные такие, даже ласковые. Впрочем, злых на Пустырях не водилось вообще.

Артем напечатал список на институтском принтере и отправился с бумагой в районное учебное ведомство. Помятый лысый чиновник затравленно глянул через лакированное пространство стола.

— Вы где были раньше-то?

— В Саида-Харе, — отчетливо сказал Артем. — А вот где были в ы? Даже не слышали, что рядом с вами на задворках столько заброшенных пацанов.

Чиновник тонко и сварливо сообщил, что в его компетенцию не входит обследование задворков.

Артем ощутил на лице колючий холодок.

— А что входит в вашу компетенцию? Только взятки брать?

Чиновник по-куриному вытянул шею.

— Молодой человек. Я в жизни не взял ни одного рубля. Ни с кого. Иначе бы я сидел не здесь, а в министерстве.

Глаза его были бледные, с припухшими веками. Артем почуял, что этот потертый клерк говорит правду.

— Ладно… я приношу извинения. А если этого недостаточно, можете подать в суд или вызвать меня на дуэль. Кажется, это снова входит в моду…

— Да, но не решает вопроса с учениками…

— Не решает, — вздохнул Артем.

— Давайте вашу бумагу… Господи, в какие классы я их рассую? Они, наверно, даже читать не умеют.

— Всякие есть, — буркнул Артем.

Ребята и правда были «всякие». С самыми отставшими от школы дополнительно занималась Нитка. В двухэтажном доме тети-Агнессиного семейства нашлась комната, в которой устроили почти настоящий класс…

Пришлось заняться учебой и Артему, ходить в институт. Правда, посещение лекций было необязательным, но все же следовало иногда появляться под «ученой крышей». Нитке — той проще. Она уволилась с фабрики и теперь ушла в заботы о доме и ребятишках.

Ребячий народ надо было чем-то занимать. Осенью — не то, что летом, не будешь гулять с утра до вечера. Телевизоров на Пустырях было раз-два и обчелся, да и те принимали передачи с перебоями. Приходилось добывать где только можно книги.

Кстати, плешивый чиновник ошибся. Читать умели все, даже Лелька. Ее обучил грамоте заботливый наставник Кей. Но больше одиночного сиденья над книжкой ребята любили собираться где-нибудь у лампы или печки и пусть кто-нибудь громко читает для всех. И, конечно же, набивались в комнату Егорыча, когда он объявлял, что продолжит чтение своих «Черных кирасир».

2

«…Командирский шатер был просвечен полуденным солнцем. На полотняном потолке мельтешила тень листвы. Воздух был зеленоватым, и в нем светились свежеоструганные походные столы. Они были сдвинуты вместе. На досках — металлические тарелки, блюда с вареной капустой и жареными курицами, несколько темных бутылок…

Собрались все, за исключением двух часовых — подпоручика Радича и унтера Кваха. Полковник встал со складного табурета, встали и остальные.

Полковник Глан…

Это был типичный полковник. Такой, за которым и академия, и гвардейские парады, но гораздо больше походов и кампаний — с немалой стрельбой и сабельными атаками. Подобного толка командиры — чаще всего вдовцы, а взрослые дети их живут где-то далеко, редко напоминая о себе…

Был он грузноват, но подтянут, с резким лицом служаки — седые усы, большой прямой нос, выцветшие глаза, ежик неприхотливой стрижки. Бледный шрам на щеке — без него что за командир конного полка…