— Ну что же, теперь наша очередь, — проговорил Лоррен, когда земля успокоилась, и криво усмехнулся. — Надеюсь, черви и в самом деле не отложат на нас яйца…

Ему самому не во что было завернуться, и шевалье просто улегся на землю, сложив руки на груди, будто покойник. Через минуту земля поглотила и его. Мишель не стал дожидаться окончания этого неприятного зрелища и сам прилег под соседнюю елку. Объятия земли не были неприятными — наступил рассвет, и уже в процессе погружения вампир умер, перестав чувствовать что бы то ни было. К счастью, плотный слой почвы закрыл его еще до того момента, когда сквозь густой шатер листьев к земле пробились первые лучи солнца.

С наступлением темноты Мишель проснулся и в первый момент запаниковал. Он не мог ни пошевелиться, ни даже открыть глаза, земля спеленала его крепко и надежно. Ощущать себя заживо погребенным оказалось, мягко говоря, не очень комфортно. Впрочем, как только вампир проснулся, земля зашевелилась и отпустила его, выдавила на поверхность. Всего несколько секунд — и Мишель уже без труда сбросил с себя комки лесного перегноя.

Отряхивая с волос и лица налипшие комья земли, хвою и прошлогодние листья, Мишель открыл глаза и увидел Филиппа, вполне чистого, но все равно крайне недовольного. Принц брезгливо наблюдал за Лорреном, который тщетно пытался привести в порядок свою перепачканную землей и вдобавок изрядно отсыревшую одежду.

— Ты ужасно выглядишь, — назидательно сказал ему Филипп. — И ты, Мишель, тоже. Надеюсь, сегодня мы убьем Гензеля и вернемся в гостиницу. Я не переживу еще одной ночевки в земле.

— Вы не переживете?! — прошипел Лоррен, пятерней вычесывая землю из некогда роскошных, ухоженных волос. — А каково, по-вашему, пришлось мне?!

— Даже не стану себе представлять. Фи, мои шер! Эти жуки и черви, должно быть, заползли к тебе под одежду?

Лоррен выругался и принялся лихорадочно раздеваться.

— Это мерзко, Лоррен. Просто мерзко, — с укором продолжал Филипп. — К тебе теперь противно прикасаться.

Лоррен смерил его злобным взглядом.

— Все потому, что я отдал вам свой плащ!

Филипп пожал плечами.

— Уж лучше ты будешь похож на вылезшего из могилы вурдалака, чем я, не так ли? — резонно заметил он.

Мишель хотел было последовать примеру Лоррена и раздеться, но передумал. Выяснилось, что жуков, личинок и прочих червей шевалье на себе не обнаружил, так что вряд ли лесные козявки решили обосноваться на Мишеле. Может быть, мелкие твари вообще избегают приближаться к вампирам — точно так же, как избегают их животные? Когда Мишель высказал это предположение вслух, Филипп весело расхохотался.

— Вы знали, не так ли? — обиженно осведомился Лоррен, переставая вытряхивать одежду.

— Не знал, — отвечал Филипп, — но догадывался. Теперь буду знать точно.

Лоррен устало возвел очи горе и принялся одеваться.

Нужно заняться архивом. Нужно искать недостающую информацию о пребывании Гензеля Шварцвальдского в Москве. Нужно заняться делом, отвлечься от посторонних мыслей…

Нина не могла. Она сидела над старой архивной книгой и никак не могла сосредоточиться.

Дверь отворилась.

— Нина, вы… то есть ты… ты занята?

— Нет.

Это был Арсений. Страж Арсений — огромный, тяжеловесный, мускулистый. Он никогда раньше не интересовался библиотекой. Что же ему понадобилось сегодня? Может, Князь послал за Ниной? Но почему тогда он топчется на пороге, не решаясь заговорить?

— Тебя прислал Князь? Или… тебе нужна какая-то информация?

— Нет. Я принес кровь.

— Что?!

— Немножко крови. — Он показал хрустальный флакон, наполненный темной вязкой жидкостью.

— Зачем?

— Для мандрагоры. Я слышал, ты посадила ее в горшок и говорила, что нужна кровь, подкормить. Вот, я принес.

Действительно Нина посадила в горшок мандрагору, в которой была заключена душа несчастной девочки Ани. И действительно она говорила, что нужна кровь. И даже собиралась попросить у кого-нибудь из добровольных доноров — в обмен на укус. Все верно. Непонятно только, почему Арсений надумал приносить ей кровь, откуда он вообще узнал, что она посадила мандрагору и…

Ох.

Нина все поняла.

Арсений наверняка был влюблен в Аню! Неудивительно — Аня была красавицей. И теперь мечтает вернуть возлюбленную, заточенную в мандрагоре. Интересно, как он себе это представляет? Кто изгонит Гретель из тела Ани и вернет на место душу глупышки? Никто, кроме Гензеля. А он вряд ли согласится. И вряд ли у него будет шанс для переговоров. Его убьют. Или он убьет… Но о таком финале Нина старалась не думать. Нет, нет, нет. Его убьют. И Гретель, наверное, тоже убьют. На что надеется Арсений? Найти другого колдуна, столь же могучего?

— Спасибо! Я действительно хотела ее подкормить. — Нина взяла флакон, который казался крохотным в лапище Арсения, а в ее руке выглядел вполне внушительным.

— Ты мне ее покажешь?

— Она в земле. Ничего не разглядеть.

— Все равно.

В его глазах читалось отчаяние. И Нина решила, что не будет вреда, если он увидит горшок с мандрагорой. Они вместе польют землю кровью. А потом надо будет немного с ним поговорить. Арсений, конечно, не слишком разговорчив… Но даже таким могучим воинам, как он, иногда нужны друзья, которые выслушают, поймут и утешат.

Ведьмина тропа никуда не делась, и преследователи двинулись по ней, осторожно, чтобы не попасть в возможную ловушку. По мере того, как они углублялись все дальше в лес, все сильнее сгущался туман. Он появился ниоткуда, сначала тонкими струйками стелился по земле, но с каждым шагом становился все плотнее, все гуще и наконец превратился в непроглядную пелену. Вытянув руку, Мишель не увидел даже кончиков собственных пальцев и остановился.

— Что это, Филипп? На простой туман не похоже.

— Конечно, это не простой туман. Это та самая магическая завеса, о которой говорили штутгартцы.

— Ты можешь с ней что-нибудь сделать?

— Я пытаюсь… Отойди-ка в сторону.

Филипп вышел вперед и, закрыв глаза, начал бормотать заклинания. Туман вокруг него заклубился особенно плотно и вдруг совсем скрыл принца из виду, словно укутал одеялом.

— Филипп? — настороженно позвал Лоррен.

— Ничего не получается, — послышался глухой, как сквозь вату, голос принца, — когда я пытаюсь разогнать его, он становится гуще. И высасывает из меня силу. Так ничего не выйдет.

Филипп отступил назад, и туман, будто нехотя, отпустил его.

Мишель нахмурился.

— Что мы можем сделать? Обойти стороной? Перелететь? Может быть, просто пойдем насквозь, вслепую?