Из отдельно стоящей группы женщин сделала шаг вперед Листа, та самая, кто больше всех помогала целительнице и практически все время находилась с нею рядом. Да и свой вопрос она неожиданно задала вашшуне:

– От чего умер атаман?

– Его кто-то отравил, – успела сказать Шаайла и чуть не была сбита с ног обвинителями и главными крикунами судилища.

Суть их гнева была одна: «Ты не имеешь права и рта раскрыть, пока тебе судья не разрешит!»

– И зря вы на нее нападаете. Отравить она не могла, – довольно смело продолжила свою речь Листа. – Уж я-то видела все, что у нее есть при себе. Уверена, не имела она никакого яда! – На поднявшийся крик она сама резко стала кричать: – И дайте мне договорить! Иначе мы все немедленно уходим! – Около двадцати женщин синхронно на это кивнули, и остальная толпа озадаченно притихла. – Здесь что-то не так, я уверена. Чужачку кто-то подставил.

– Кто? – тут же заинтересованно спросил казначей.

– Не знаю. Но почему-то уверена: если мы ее отправим на Дно, шанс оздоровления пропадет навсегда. У всех, вы понимаете? У всех пропадет!

– Так что, нам ее не наказывать за убийство? – стал давить Барс.

– Зачем, пусть справедливость восторжествует. Но для начала давайте отложим суд и подождем несколько дней. Если лекарства окажутся действенны, то целительнице можно простить даже убийство атамана. Тем более что мы еще не слышали, что она нам расскажет по этому поводу. Может, она и не виновата. Помимо этого, отсрочка суда позволит провести более тщательное следствие.

– Да ладно тебе тявкать! – вызверился на нее старый друг покойного. – Чем тебе наше следствие не нравится?! Сейчас порубаю, тварь, на капусту, если рот не закроешь!

Видимо, этот отморозок имел слишком дурную славу, да и жить ему, судя по всему, не так много оставалось. Потому так и вел себя. Листа спорить больше не стала, отступила назад и благоразумно замолкла. Но теперь выкрикнул кто-то из нейтральных мужчин:

– Давайте вначале ведьму послушаем! Говори!

Но трое молодых обвинителей буквально на пену изошли, стараясь доказать, что суд имеет право вести только главенствующий казначей. Тот пожал плечами и с прискорбием согласился с требованием воина дружины:

– Пусть говорит. Давайте и ее послушаем, – и как старый, добрый друг приветливо кивнул вашшуне. При этом он словно намекал: все будет хорошо, не волнуйся.

Но та волновалась и внутренне сильно недоумевала: почему он не скажет, что за минуту беседовал с ней и поэтому она никак не могла успеть случайно выловить атамана и еще отравить так быстро.

«Поняла! – пришла в голову единственно верная догадка. – Барс что-то заподозрил с этой чернавкой, которая ненавидела Кабана, догадался и о ее любовнике и теперь просто хочет вывести на чистую воду обоих. Ну ладно, постараюсь ему помочь».

– Сразу хочу вас предупредить: думайте, кому выгодно убийство атамана! Мне причины его убивать не было. Сами решайте: кто получил наибольшие выгоды после смерти Кабана? За три дня я точно собиралась сделать первые вытяжки и начать серьезное лечение. Причем он был бы самым первым из моих пациентов на излечение.

– У тебя бы ничего не получилось! – взвизгнула одна из женщин-активисток. – И он бы тебя сам разорвал на клочки!

– А почему разорвал? Куда он так спешил? А вы все знаете куда: на ложе к своей возлюбленной. Если бы за три дня он ничего не успел бы сделать, доказать свою мужскую силу, она бы имела право уйти к другому.

– Я поклялась ему в вечной любви! – истерически, но с должным пафосом простонала согнувшаяся у трупа чернавка. – И готова была ждать вечность!..

– Как же! – с возмущением воскликнула разгорячившаяся Шаайла. – Вчера вечером она подходила ко мне и грозила убить меня, если я вылечу Кабана. Она его ненавидела и уже имеет среди вас любовника! Вот он, в сговоре с этой подлой мерзавкой, и убил атамана!

Секунду стояла оглушительная тишина, которая затем взорвалась злобными криками, ругательствами и проклятиям и на голову ведьмы. Опять особо распинались общественные следователи, взывая к тому, что, дескать, они предупреждали: обвиняемая в попытках защититься будет порочить сейчас самых уважаемых и самых достойных. Некоторые вообще требовали смертной казни прямо на месте. Причем не просто казни, а сделать это с расчленением тела. Так сказать, в назидание всем остальным.

Тишину удалось восстановить лишь казначею, поднятой вверх ладонью. После чего он с отеческой заботой и дружеской печалью в голосе обратился к целительнице:

– Эх, девочка, ну зачем же ты так? Это самое последнее дело – наговаривать на любящую невесту нашего Кабана. Ну вот признайся, что ты сама все это выдумала? Или тебя кто-то научил? Подговорил?

Голос его резко налился сталью и стал обвинительным. А вашшуна вне себя закипела от гнева:

– Да что ты такое говоришь? И почему ты всем сразу не скажешь, что за минуту до того, как я обнаружила труп атамана, ты со мной светски болтал и трепался, насколько рад знакомству? И долго болтал, минут пять! Словно задерживал специально!

Чистосердечное изумление на лице казначея было вселенским и невероятно искренним.

– Я?! Болтал с тобой?!

Сбоку раздалось шипение обвинителя:

– И тут она пытается наговаривать! И на кого?! На судью?! Ах ты…

Его проклятия потонули в хоре других возмущенных воплей:

– Заткните ей рот!

– Не дайте ей сказать проклятия!

– Это подлая обманщица!

Десятки рук обвили тело Шаайлы, затыкая ей рот, закрывая глаза и заламывая руки. Так что окончательный приговор о своей судьбе она даже не расслышала. И пока пленницу силком, чуть ли не на руках волокли куда-то, она пыталась понять, почему казначей ее предал? Хотя самый главный ответ напрашивался сразу: секреты дружины он узнать успел, доступ к сокровищнице получил, о нужных людях в городе узнал, так почему бы и самому не стать единовластным вожаком? А позже себе в помощь обязательно кого-то из подручных подберет. Если уже не подобрал.

Скорее всего, это он лично и организовал убийство. А в таком случае любая защита изначально проигрывает. Все подстроено и продумано. Ну а нежелание выздороветь? Так порой люди бывают так глупы и агрессивны в своем неведении и противлении новым лекарствам!..

Дальше пленницу ввели в какую-то внушительную комнату, где под стеной одиноко стояла зарешеченная клеть. Не снимая плотной повязки со рта, стали насильно облачать в какие-то лежащие грудой на столах латы, поножи и наручи. Подвесили меч, пару ножей и, только перед тем, как затолкать в клеть и надеть шлем, сняли со рта повязку. Да и то сделали это после истерического крика Листы:

– Пусть хоть один рецепт мне до конца расскажет! – И, подойдя ближе к пленнице, отгороженной стальной сеткой, Листа попросила: – Пожалуйста, расскажи хоть один секрет вытяжки! Я постараюсь сделать, поверь!