Что-то случилось с небом. Как будто тот самый местный распорядитель, ведающий здесь светом, малость перепутал и нажал на своем пульте кнопку «сумерки». Саша, потихоньку привыкающий к местным причудам, почти не испугался. Он не стал вскакивать и орать. Он просто осторожно и медленно поднял голову. А-а, ерунда, просто птицы.

– Обыкновенные раздетыши, – сообщил из своего уголка Саня. – Правда, необычно много. Никогда столько сразу не видел.

Почти сразу же где-то недалеко загремели выстрелы.

– Это-о-о, их сиятельство охотиться изволят… – благодушно заметил Кувалда.

– Бред, – не унимался Саня. – Кто ж на раздетышей охотится?

– А тебе-то не все ли равно?

Птицы быстро пролетели. И тут же, слева, из-за дома появилась первая буква. О! Кажется, начинается. Саша сильно толкнул Кувалду локтем:

– Эй, смотри! – И вскочил. – Идем!

Гризли медленно обернулся.

– Ага… Пошло-поехало…

– Ну, что ты расселся? Вставай, пошли, по дороге дочитаем!

– Э-э-т, парень, не торопись, остынь, остынь, говорю… Как это – идем, когда мы и настроениев его не знаем?..

– Да плевать мне двадцать раз на его настроения!

– Э-э-э, не-ет, не пойду я… что я – враг себе? Да ты погодь, погодь… торопыга… – Кувалда замолчал, глядя вверх.

Очередная резиденция ВД явно была где-то недалеко. Буквы не успевали расплыться. Над головами Саши и Кувалды Гризли через все синее-синее, абсолютно не питерское небо тянулась длинная, в девять слов, облачная фраза. Ее непечатность можно было сравнить только с ее безграмотностью. В чрезвычайно сильных выражениях ВД сообщал миру о том, как ему надоела его жизнь.

Сказать, что Саша покраснел до корней волос, – значит сильно погрешить против истины. Ничего сильно выдающегося во взгляде ВД на жизнь не было. Так, довольно ординарное мнение. Стармех (наш стармех, корабельный) гораздо красочней реагировал, например, на пролитый во время шторма ему на брюки горячий борщ. Саша с сомнением глядел на плывущий по небу образчик ненормативной лексики. Трудно представить, что человек, пребывающий в таком настроении, способен оказать кому-либо радушный прием. Даже Кувалда молчал, подавленный силой небесных слов.

Ты можешь сидеть здесь и дальше. Слушать, развесив уши, истории про помидорные костыли. Или, разинув рот, смотреть на матерящиеся тучки. Ах, простите, у нашего ВД плохое настроение! Прячьтесь в норки, закройте глазки лапками. А ты не подумал, что где-то там, недалеко, кстати, в лапах этого любителя рогатых слизней находится Света?

Саша резко встал.

– Вот что, Кувалда, все оружие, которое у тебя есть, я забираю с собой. – Он старался, чтобы голос его звучал как можно тверже. Откуда-то послышался странный нарастающий гул.

Гризли рассеянно кивнул. Он смотрел уже не на небо, а куда-то мимо Саши.

– Я забираю оружие и ухожу! – громче повторил Саша.

Кувалда опять покивал и даже подтолкнул свой мешок в его сторону. Никакого оружия Саша достать не успел. Да и вряд ли Кувалда держал у себя в мешке противотанковую мину. Потому как это единственное, что могло бы сейчас пригодиться.

Из-за угла медленно выполз и уже разворачивался в их направлении обшарпанный грязный танк. Справа и слева от него тяжело бежали человек по десять крупных лысых мужиков. Все они громко сопели, почти заглушая рев мотора. Один из них толкал перед собой дребезжащую инвалидную коляску. Одним словом, шуму эта процессия производила – почище бродячего цирка. В довершение картинки стоит указать, что из люка механика-водителя выглядывало женское лицо, запачканное и бледное. А на башне, болтая ногами, сидел Виталий Антонов.

– Прибыли… – с непонятной интонацией сказал Кувалда Гризли.

Танк прополз мимо, затормозил, остановился, попятился. Все маневры вместе с ним выполняли лысые сопящие бегуны, поэтому со стороны все это сильно напоминало выгуливание больного слона. Теперь этот слон – простите, танк – стоял прямо напротив Саши и Кувалды. Антонов (или лучше называть его по-местному – Вомбатом?) постучал по броне. Женское лицо из люка тут же исчезло, на его месте появилась опухшая физиономия мрачного вида.

– Он? – осведомилась физиономия.

– Он, – подтвердил Вомбат.

– Берем, – скомандовал опухший и снова скрылся.

Саша не успел ничего сообразить, как вдруг один из сопровождающих спокойно и очень по-деловому подошел к нему и сильно треснул дубинкой по голове…

…Дальше ничего не помню, потому что отрубился капитально. Очнулся в каком-то огромном помещении, лежа на полу, но на чем-то мягком.

– Ах ты урод! – громко кричал над ухом чей-то пронзительный, срывающийся на визг голос. – А если он вообще не очнется? Что я тогда буду делать? Нет, я тебя спрашиваю: что мне прикажешь тогда делать, а? – Затем послышались звуки ударов. Саша повернул голову.

Картинки из серии: «Сюр в нашей жизни».

Препротивного вида безногий калека, сидя в инвалидной коляске, со всей мочи лупил резиновой дубинкой по животу здоровенного бугая. В огромном зале, похожем на бывший кинотеатр, стоял полумрак. Но опухшее лицо из танка и своего обидчика Саша узнал сразу.

– Ы-ы-ы… – мычал лысый, выпучивая глаза.

– Я тебе покажу: ы-ы-ы! Я приказывал: взять, а не убивать! Ясно тебе, кретин? Ясно, спрашиваю? А то сейчас поподробнее объясню разницу!

– Ы-ы-ы… – Дубинка не оставляла на жирном пузе никаких следов, но от боли по вискам лысого лился ручьями пот.

«Полежим-ка мы пока так, поосмотримся. Не будем рыпаться. В своем уголке чего-то уж слишком активно зашевелился Саня. Подожди, паря, как сказал бы Кувалда, погодь, погодь, не до тебя сейчас. Коли дельное что есть – говори, а истерики твои пока подождут».

В зале находилось еще пятеро. Тоже лысые, тоже жирные. Странно. Если товарищ ВД, по словам Гризли, не имеет постоянной резиденции, а все время путешествует на танке с таким эскортом, фигуры у этого эскорта должны быть немного постройнее… Еще интересней оказалось тут со светом. На полу стоит не меньше двух десятков бутылок, вроде как из-под шампанского, и светятся мягким зеленоватым светом. Очень красиво, но не слишком светло. Почему я подумал про кинотеатр? Потому что помещение большое и окон нет. Как, впрочем, и экрана, и стульев. Саня, не шебуршись, дай для начала хоть кому-то одному сосредоточиться. Странно, это все очень странно. У тебя не создалось впечатления, что не только ты искал ВД, но и он жаждал вашей встречи? А навел, между прочим, Антонов, ябеда противная. Зачем это я им понадобился? Я или Саня? И что со Светой? Где она? Вот этот инвалид безногий – это что, и есть их сиятельство ВД? Ну, и кто здесь готов порадовать нас ответами на вопросы?

Саша пошевелился и сел. Голова почти не болела, так, маленько покруживалась.

Избиение тут же прекратилось. Калека шустро подъехал к Саше и внимательно посмотрел ему в глаза. Взгляд был смелый, цепкий и совершенно не злой. Можно даже сказать, что Саше он понравился. Хотя в целом лицо производило неприятное впечатление. Нездоровая отечность, сильно вырезанные носогубные складки, глубокие морщины и сероватая кожа. В литературе это называется: на его лице были написаны все пороки человечества. Только глаза… Да, глаза были хорошие. Что-то в них мелькнуло неидентифицируемое и тут же погасло. Совсем. Взгляд полностью потерял выражение. И хорошее, и плохое. Так мог смотреть застекленный буфет или выключенный телевизор.