– Алё!

– Ира, здравствуй! Это Маша, подруга твоей мамы. Я сейчас присматриваю за ее домом в Таволге. Она, наверное, рассказывала тебе.

– Ну ясно, – без энтузиазма отозвалась дочь. – Слушайте, я вообще-то на лекциях…

Маша скрипнула зубами, но сдержалась.

– Я не могу дозвониться до твоей мамы, а она мне нужна. У тебя есть телефон ее тети?

– Какой тети? – раздраженно спросили в трубке.

– К которой она поехала, чтобы ей помочь. В Томск.

Молчание. Маша заподозрила, что девица понятия не имеет, чем занята в эти дни ее мать.

– Ты, может быть, не знаешь, – мягко начала она, – но Зинаида Львовна сейчас в больнице. Поэтому мама и уехала. А мне нужно с ней связаться для решения одного вопроса. Телефон у нее не отвечает, поэтому я хочу подать ей весточку через Зинаиду Львовну. У тебя наверняка где-то записан ее телефон. Скинь мне его, пожалуйста, на этот номер. Это может быть важно для твоей мамы.

Господи, если эта сонная корова, любительница пончиков, и сейчас не разберется…

– Нет у мамы никакой тети в Томске, – сказала девушка.

– Что, прости?

– Какая, нафиг, Зинаида Львовна? Кто это вообще? У мамы одна-единственная родственница есть! В смысле, была!

В трубке зашикали, и девушка стала говорить приглушеннее.

– Не знаю, кто вам что наболтал, но в Томске у нас никого нет. И нигде нет. Вы чего-то напутали!

– Ты не знаешь Зинаиду Львовну? – медленно переспросила Маша.

– Блин! Ну как вам еще объяснить-то! Я не то чтобы не знаю. Просто ее реально нету. Не существует, понимаете? Реально, это чушь какая-то, я без понятия, откуда вы это все взяли. Все, мне сейчас препод навтыкает…

Бип-бип-бип-бип-бип-бип-бип-бип.

Маша осторожно положила телефон на стол.

Никакой тети в Томске нет.

Но где, в таком случае, Татьяна?

И почему у нее такое чувство, будто она две недели бегала с отрубленной головой?

Маша знала за собой особенность: попав в непонятную или неприятную ситуацию, она стремилась как можно быстрее принять решение. Почти всегда оно оказывалось ошибочным.

«Мне не нужно ничего решать прямо сейчас, – твердо сказала она себе. – Для начала постараюсь просто все обмозговать».

Она взяла тряпку для пыли: под уборку ей легче думалось. Но что-то ещё не давало собраться с мыслями, и, прислушавшись к себе, Маша поняла, кто тому виной. Курица, лежавшая в холодильнике. Ее разинутый клюв безмолвно взывал к временной опекунше. Жертва топора требовала не отмщения, но какого-то решения, определения своей дальнейшей судьбы.

«В самом деле, не оставлять же ее до возвращения Татьяны. Да и как улика она вряд ли годится».

Маша сказала себе, что вершиной жизненного пути любой курицы является бульон. Именно его и стоило сварить из убиенной птицы. Открыв компьютер, Маша провела больше часа, изучая ролики на ютубе, где подробно объяснялось, как ощипывать и потрошить кур. Как это часто бывает, придя с простым и понятным запросом, некоторое время спустя Маша обнаружила себя читающей о специфике лечения ушной чесотки у кроликов. Затем ее засосал форум владельцев куриц, где только пух и перья летели в схватках на тему, какая порода больше подходит для выращивания в России. С трудом выбравшись оттуда, Маша решила, что сама разберется с ощипыванием.

Стрелки часов показывали уже четыре. Открыв холодильник и дотронувшись до пакета, Маша отняла руку и некоторое время стояла в задумчивости.

Она вдруг поняла, что все делает не так. Как часто бывает с людьми, явственно ощутившими, что они идут неверным путем, Маша мгновенно испытала огромное облегчение. В этом состоянии облегчения она отыскала в сарае заступ, ушла за огороды и вырыла на заднем дворе в рыхлой земле яму, а затем принесла мертвую птицу и опустила в могилу. «То, что я живу в деревне, не означает, что я обязана действовать так, как здесь принято». Она забросала яму землей. Похороны курицы – это было смешно и глупо, но это было правильно.

Затем она пересадила несколько кустиков воробьиной травки, выкопанных за сараем, – не для того, чтобы украсить могилку, а чтобы не портить вид черной земляной проплешиной. Воздух сразу стал прохладным, будто температура упала на несколько градусов. Над горизонтом сгустилась синева. И пока Маша бездумно стряхивала комки земли с крохотных листиков, перед ее мысленным взором возникла утренняя сцена: она выбегает на крыльцо с телефоном и начинает ожесточенно фотографировать убитую курицу.

Как будто кто-то докричался до Маши. Она быстро поднялась, забыв отряхнуть колени. Вот что неосознанно тревожило ее с самого утра – с той минуты, как она вышла от Беломестовой!

Телефон оттягивал карман кофты. Зубами стянув перчатки, Маша присела на ступеньках бани и открыла папку с фотографиями.

Ее подозрение оказалось верным. Голова и тушка птицы были не брошены как попало, а уложены на перилах с умыслом. Сразу это не бросилось ей в глаза, однако на снимках было видно: в расположении курицы присутствовал некий расчет. Голова с разинутым клювом и затянутыми пленкой глазами была обращена к двери, а не произвольно свешивалась с шеи, как Маше показалось утром. В торчащих к небу ногах определенно читалось что-то глумливое.

«Нет, это не смахивает на выходку пьяницы».

Она получила послание.

«УБИРАЙСЯ».

Бабкин возвращался к коттеджу, гадая, какие еще секреты откроет видеонаблюдение. Одна неделя принесла любовников Оксаны – целую горсть, как котят в мешке. Хороши у нас котята, их по счету ровно пять. То есть четверо. И этих-то Татарову предстоит проверять.

Другая неделя – здравствуй, горничная Артем Смирнов! Блузки с воротниками, тень длинных ресниц на нежной коже. А девкой был бы краше.

– Давай начнем смотреть в хронологическом порядке, с самой первой недели, – попросил он Илюшина. – Мне надо как-то морально подготовиться.

– Я думаю, там будут те же лица в тех же позах. – Илюшин поднялся на крыльцо, склонился с ключом над скважиной.

Однако первая неделя не принесла ничего, кроме горничных. И Оксаны, однако не в том виде, в котором они ожидали. Она прошлась по спальне, подмигнула в объектив. Красивая баба, думал Макар, глядя на нее. Ладная, крепкая, синеглазая. Шапка светлых кудрей над темными бровями вразлет. Только руки были грубоваты – руки, с которых она сняла кольца и щедро рассыпала по столу и комоду.

– Ага, вот с чего все началось, – буркнул Бабкин.

– Не одобряешь таких проверок?

Сергей мрачно зыркнул на него.