– Я поступила дурно, покинув зал суда, – сказала я наконец. – Я ушла оттуда до своей заключительной речи, но я не уверена, что решение судьи было бы другим, останься я там и…

Я оборвала себя на полуслове, стыдясь своих попыток оправдаться. Я бросила свою клиентку, и в результате она лишилась сына. Она имела полное право утверждать, что я подвела ее, причем самым худшим образом, в самое неподходящее время. Вивьен никак не отреагировала на мои слова.

– Пол проверил твой страховой полис, – заговорила она о другом. – Все в полном порядке. Так что, если их иск будет удовлетворен, с этой стороны ты прикрыта. Кроме того, в понедельник я встречаюсь с Таней Брайан; она не упомянула, чем ее фирма собирается отплатить тебе, но ты должна быть готова и к этому. Пожалуй, настало время обратиться за медицинским заключением к врачу, но я уверена, что ты понимаешь: любые проблемы с психическим здоровьем отрицательно повлияют на твою карьеру.

Я уже чувствовала, к чему идет дело. Сейчас она вручит мне официальное уведомление. Меня выгоняют из конторы.

Вместо этого выражение ее лица смягчилось, и сердце замерло у меня в груди.

– Что ж, самое время перестать играть роль строгой начальницы, а?

Она одарила меня слабой улыбкой, и я ощутила прилив благодарности. У нее имелся финансовый интерес в конторе, а мое грехопадение могло дурно отразиться на Бургесс-корте. Адвокаты обожали сплетни ничуть не меньше прочих смертных, и я представляла, с каким вниманием наше сообщество будет следить за судебным преследованием советника Мартина Джоя.

Я понятия не имела, как продвигается слияние с конторой Сассекс-корт, но даже если скандальная история с исчезновением Донны Джой и не погубила его, то это наверняка сделает мое безрассудное профессиональное поведение.

– Возьми отпуск, – уже другим, куда более мягким тоном предложила мне Вивьен. – Настоящий. Уезжай из города. Съезди к своей семье. У меня есть небольшой домик в Девоне, который я с радостью предоставлю в твое распоряжение. Из него открывается вид на море, а прогулки там бесподобные. Шелковая мантия – это ерунда. Твое здоровье – вот главное.

Шелковая мантия. Сейчас я думала о ней в последнюю очередь. Она так долго – целых пятнадцать лет – оставалась моей целью, моим собственным Граалем, а теперь исчезла без следа, ускользнула, словно песок сквозь пальцы. Но сейчас, сидя напротив Вивьен, женщины, адвоката, которым я восхищалась, я вдруг захотела получить ее больше прежнего.

– Собеседования для ее получения начнутся не раньше сентября. Если я возьму отпуск, опубликую несколько статей, а потом приложу все усилия, чтобы исправить вред, который причинила собственной репутации…

– Вокруг нас разразился корпоративный скандал, и он очень дурно пахнет, – негромко, но твердо произнесла она.

Я со стыдом отвела глаза, вспоминая историю о судебных иннах, которую слышала еще во время учебы. Некий напыщенный адвокат в соседней конторе похвалялся, что к сорока годам непременно станет судьей Высокого суда, но по достижении этого возраста тихо и незаметно вышел в отставку – после того, как в сочельник его обнаружили бегающим голышом по Миддл-Темплу и во все горло распевающим рождественскую песенку «Добрый король Вацлав». Я не желала становиться главной героиней очередной поучительной истории, еще одной интеллектуалкой, свихнувшейся от работы по двенадцать часов в сутки на протяжении пятнадцати лет подряд. Не для этого я забралась так высоко, преодолев столько предрассудков, чтобы сейчас потерпеть поражение.

– Знаешь, для чего в прошлом году я взяла шестинедельный академический отпуск?

Я даже не знала, что она вообще брала его. Только теперь я смутно припомнила, что до меня доходили какие-то слухи о том, будто отпуск и впрямь оказался знатным – поездка в «Восточном экспрессе» с последующим круизом вверх по Меконгу, но я наивно полагала, что таким образом Вивьен и ее супруг праздновали какую-то знаменательную дату.

– Я находилась на грани нервного срыва, – призналась она. – И мне надо было срочно сменить обстановку.

Самое непроницаемое лицо в мире адвокатов покрыл жаркий румянец.

– Наша профессия очень трудна, Фран. Но если мы не смиримся с тем, что никто из нас не совершенен, что мы не роботы, что мы – просто люди, которым нужна и другая жизнь помимо той, которую мы ведем на работе, если мы не станем давать себе отдых и делать перерывы, то не выдержим и сломаемся.

– Значит, вы не предлагаете мне уйти?

– Уйти?

– Вы не вышвыриваете меня пинком под зад из конторы?

– Разумеется, нет. А ты думала, что я затеяла все это только ради того, чтобы уволить тебя?

Я кивнула, уже не скрывая облегчения.

– Фран, из всех молодых барристеров, которые пришли к нам в контору, из всех, кого я пыталась поддерживать или наставлять, тобой я горжусь больше всего.

– Но слияние…

– Возьми отпуск, Фран. Оставь все тревоги тому, кто перезапустился на Меконге.

Я вышла из конторы, полной грудью вдыхая свежий воздух подступающего вечера.

Площадь Фаунтин-сквер уже тонула в сумерках, и я знала, что до теплых и долгих вечеров рукой подать. Совсем скоро здесь откроется импровизированный бар с шампанским, чтобы поддержать традиции Миддл-Темпла, который некогда славился своими разгульными развлечениями. Ходили слухи, что впервые «Двенадцатую ночь» поставили в зале в стиле Тюдоров, расположенном на углу площади. Пьесу я читала, готовясь к выпускным экзаменам в школе, и теперь смогла припомнить лишь, что там одного персонажа приняли за другого. Странно, но тогда именно это и понравилось мне больше всего – что люди не были теми, за кого их принимали. «Судьба подшутила надо мной, – подумала я, – ведь все последние недели я только и делала, что ошибалась в людях».

Закинув рюкзак на плечо, я вдруг увидела, как через площадь ко мне идет Том Брискоу.

Он помахал мне рукой, и мы встретились на полпути у фонтана.

– Поздний ленч? – улыбнулась я.

Настроение у меня изрядно улучшилось после разговора с Вивьен, и теперь я была искренне рада видеть его.

– Что-то в этом роде, – отозвался он, откидывая волосы со лба. – Значит, ты вернулась, – сказал он после недолгого молчания. – Хорошо. А то я уже начал волноваться, куда это ты подевалась.

Я понятия не имела, знает ли он о саге «Хан против Хана», и потому первой перешла в наступление:

– Звучит так, будто ты скучал по мне, Том.

– Как я могу не скучать по ежедневной порции насмешек и оскорблений, готовя себе утренний кофе?

Я поддернула сползший ремень сумки и улыбнулась.

– Как у тебя дела? – с искренней заботой поинтересовался он.

– Не очень, – честно призналась я. – Но праздные выходные наверняка пойдут мне на пользу.

– Знаешь, в театре Хэмпстеда дают забавную пьесу, если тебе интересно, – сказал он, избегая встречаться со мной взглядом. – Ее поставил мой брат. Я обещал ему, что загляну. Тебе тоже стоит пойти.