Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я думаю, что… да, я нашла. И… э-э… я не знала, чей он, поэтому…
– Моя сестра носила этот браслет постоянно, – вмешалась я. – На нем инициалы моей матери. Я не верю, что вы не знали, чей он и как важна эта улика.
– Я не знала, – повторила Хелен дрогнувшим голосом и покраснела.
– Конечно, не знала! – вдруг закричал Патрик. – Конечно, не знала, чей он и откуда взялся. – Он быстро подошел к ней и положил ей руку на плечо. – Хелен нашла этот браслет в машине, а оставил его там я. По неосмотрительности. Я собирался его выбросить, но… память стала мне изменять. Я стал забывчивым, да, милая?
Хелен молчала и не шевелилась.
– Пусть так, – согласилась Эрин. – А как он оказался у вас?
Он посмотрел мне прямо в глаза и ответил:
– А где, по-твоему, я мог его взять, бестолочь? Я сорвал его с руки этой шлюхи, прежде чем столкнул ее с обрыва.
Патрик
Он любил ее давно, но особенно остро это почувствовал, когда она бросилась на его защиту.
– Все было не так! – Хелен вскочила. – Это не… не надо! Не надо брать на себя вину, папа, все было не так! Вы не… вы даже не…
Патрик улыбнулся ей и протянул руку. Она взяла ее и прижалась к нему. Она была мягкой, но не слабой; ее скромная и заурядная внешность, которой она ничуть не стыдилась, значили для него куда больше любой внешней красоты. Он был тронут до глубины души и почувствовал, как его сердце застучало сильнее, разгоняя по жилам кровь.
Все молчали. Сестра Нел беззвучно плакала, шевеля губами и не произнося ни слова. Детектив не спускала глаз с него и Хелен. Она начинала понимать.
– Вы?.. – Она покачала головой, не находя слов. – Мистер Таунсенд, я…
– Ну же, в конце концов! – Он вдруг разозлился и захотел оказаться подальше от убитой горем женщины. – Ты же офицер полиции, так выполняй свой долг!
Эрин сделал глубокий вдох и подошла к нему:
– Патрик Таунсенд, вы арестованы по подозрению в убийстве Даниэлы Эбботт. Вы имеете право хранить молчание…
– Да, да, довольно, – устало произнес он. – Да знаю я, все это знаю. Господи! Такие, как ты, никогда не понимают, когда надо заткнуться. – Потом он повернулся к Хелен: – Но ты, милая, не такая. Ты знаешь, когда можно говорить, а когда лучше промолчать. Расскажи им правду, девочка.
Она заплакала, и ему больше всего на свете захотелось снова оказаться с ней в комнате наверху, в самый последний раз, пока его не увели навсегда. Он поцеловал ее в лоб и попрощался, после чего последовал за детективом.
Патрик никогда не верил в мистику, во внутреннее чувство и интуицию, но такого исхода в глубине души ждал. Ждал развязки. Он почувствовал это задолго до того, как из воды вытащили холодное тело Нел Эбботт, но посчитал признаком старения. В последнее время его разум стал проделывать с ним фокусы, с необыкновенной яркостью и четкостью вызывая в памяти картины прошлого и размывая настоящее. Он понимал, что это начало необратимого процесса, долгого прощания, которое изъест его. Он должен быть благодарен, что хотя бы успел навести порядок и не потерял самообладания. Он понимал, что это был единственный способ спасти остатки построенной ими жизни, но кому-то придется за это заплатить.
Когда его привели на первый допрос в полицейском участке Бекфорда, Патрик сначала думал, что не переживет такого унижения, однако справился. К его удивлению, он чувствовал облегчение. Ему хотелось все рассказать. Раз уж все выплыло наружу, то узнать обо всем нужно от него, пока он еще соображал и разум не успел его покинуть. Он ощущал не только облегчение, но и гордость. Всю свою жизнь он испытывал желание рассказать о том, что в действительности произошло той ночью, когда Лорен рассталась с жизнью, но не мог этого сделать. Он скрывал это из любви к сыну.
Он говорил простыми короткими предложениями. Излагал все очень ясно. Заявил, что хочет признаться в убийстве Лорен Слейтер в 1983 году и Даниэлы Эбботт в 2015-м.
С Лорен, понятно, никаких трудностей не возникло. Они поругались дома. Она набросилась на него, он защищался, и в процессе борьбы она получила травмы, несовместимые с жизнью. Поэтому, чтобы избавить сына от правды, а себя – он это признал – от тюрьмы, он отвез ее тело на реку, отнес на обрыв и уже мертвую сбросил вниз.
Сержант уголовной полиции Морган вежливо его слушала, но тут остановила.
– Ваш сын все это время был с вами, мистер Таунсенд? – спросила она.
– Он ничего не видел, – ответил Патрик. – Он был слишком мал и слишком напуган, чтобы понять, что происходит. Он не видел, как его мать получила травмы, и не видел, как она летела с обрыва.
– Он видел, как вы бросили ее вниз?
Патрику потребовалось собрать все силы, чтобы не перегнуться через стол и не ударить ее.
– Он ничего не видел. Мне пришлось посадить его в машину, я не мог оставить шестилетнего ребенка одного дома в грозу. Будь у вас дети, вы бы это поняли. Он ничего не видел. У него все в голове перепуталось, и я рассказал ему… версию правды, в которую он мог поверить. И убедить самого себя, что так и было.
– Версию правды?
– Я рассказал ему историю – так поступают с детьми, говоря о вещах, которые они не в состоянии понять. Я рассказал ему историю, с которой он мог жить, с которой его жизнь не превратилась бы в кошмар. Неужели непонятно? – Несмотря на все усилия, ему не удалось сохранить спокойствие. – Я не мог оставить его одного. Его мать умерла, а если бы я сел за решетку, то что бы с ним стало? Какая бы жизнь его ждала? Его бы отправили в приют. Я видел тех, кто вырос в приюте, – никому еще не удавалось выйти оттуда нормальным. Я защищал его, – Патрик чувствовал, как его переполняет гордость, – всю жизнь.
Рассказывать о Нел Эбботт, по понятным причинам, было сложнее. Узнав, что она общалась с Никки Сейдж и отнеслась к ее версии смерти Лорен серьезно, он забеспокоился. Не потому, что она могла пойти в полицию, нет. Ее не волновало правосудие или что-нибудь еще, но она была одержима идеей превратить свой никчемный проект в настоящую сенсацию. Для него главным было то, что она могла своими откровениями расстроить Шона. Он опять-таки защищал сына.
– Именно так поступают отцы, – подчеркнул он. – Хотя вы об этом можете и не знать. Мне говорили, что ваш любил выпить. И нрав у него был крутой. – Патрик улыбнулся, видя, как вздрогнула Эрин Морган, подтверждая, что его удар достиг цели.
Он сказал, что договорился встретиться с ней на обрыве вечером.
– И она согласилась?! – не поверила детектив Морган.
Патрик улыбнулся.
– Вы ее не знали. Вы понятия не имеете, какой у нее был гонор и как много она о себе мнила. От меня-то и требовалось всего лишь пообещать, что я покажу ей, как все произошло той ночью с Лорен, на том самом месте. Пообещать рассказать то, что еще никому не рассказывал, что она будет первой, кто узнает правду. А там, наверху, все было уже просто. Она перед этим выпила и нетвердо держалась на ногах.