Из горла у него течёт кровь.

– Удачи, Риггер, – он выдавливает из себя.

Я понимаю причину смелости и хладнокровия Касса. Он и в самом деле не боялся умереть. Он сыграл, как играл и император.

Император Фаолана, владеющий формулой vitum, был у меня в руках несколько дней. А я этим не воспользовался.

Поворачиваюсь к императору.

– Этого – в предварительный, – говорит император, указывая на тело Касса.

Затем он смотрит на меня.

– Ты оказал мне большую услугу. Я три недели провёл у сжигателей. И неизвестно, сколько ещё провёл бы, если бы не ты. Я выполню любую просьбу: твою и каждого из твоих товарищей.

Я слышу что-то вроде плача. Это Глан. Его трясёт. Император тоже обращает внимание. Подходил к Глану.

– Вот же наместничек, – говорит император и ударом меча сносил Глану голову. – Этого – на улицу. В грязь. В его дворце предупредить, что он больше не наместник. Что он – никто.

И снова император смотрит на нас.

– Так как? – он улыбается. В улыбке – сталь. – Вот ты, Марфа? Я ведь ел твою пищу. Ты хорошо нас кормила. Я благодарен тебе, Марфа. Я знаю, что из дома Касса вы украли одну женщину. Это была твоя цель, правда, Марфа? Что ещё я могу для тебя сделать?

Марфа молчит, потупив глаза. Она вспоминает сейчас, как била Стервятника ложкой по рукам, когда он лез в котёл без очереди.

– А ты, Микта? Ты дрался за меня. Ты показал себя сильным и смелым. Я выполню любую твою просьбу. Хочешь в гвардию императора? А в личную охрану императора?

Снова повисает пауза.

– А ты, кузнец? – спрашивает он у Виркаса. – Может, ты хочешь ко двору? Чего хочешь ты?

– У меня есть желание, – Виркас смотрит прямо в глаза императору.

– Говори.

– Где-то тут, при твоём дворе, томятся в подземельях кузнец Паргас и художник Арокан. Так ли это?

Лицо императора каменеет.

– Ты хочешь, чтобы я их отпустил? Нет, кузнец. Двоих – много. Выбирай одного, и он уйдёт с тобой.

Виркас говорит почти сразу:

– Паргас.

Я думаю, он добавил имя Арокана именно для этого. Чтобы император позволил ему увести с собой хотя бы одного. Если бы Виркас попросил об одном, он мог остаться вовсе ни с чем.

– Что ж… – Император подпирает подпородок рукой. – Хорошо.

Он поворачивается к слуге:

– Передай главному хранителю: кузнеца Паргаса – отпустить.

И снова Виркасу:

– Ну вот: твоя просьба выполнена. Но смотри: место в каземате освобождается. Не хочешь посидеть на месте Паргаса?

Виркас бледнеет и делает шаг назад. Одновременно он тянется за несуществующим мечом.

– Остынь, остынь, я шучу, – смеётся император. – Отпустят твоего кузнеца. Ты достаточно сделал, чтобы заслужить его свободу.

Виркас заметно расслабляется.

Император смотрит на меня. В его глазах – усмешка.

– А что нужно тебе, Риггер? Ты ведь не просто так шёл сюда? Ты ведь не просто так караван охранять взялся? Не просто так пограничников разметал. Зачем ты шёл ко мне, Риггер?

Я пристально смотрю на него.

– Не при всех, – чеканю я.

– Что ж… – он говорит вальяжно, с расстановкой. – Знаешь, Риггер, далеко не с каждым я буду разговаривать. Тем более лично. Но тебе я почему-то доверяю.

Он идёт мимо трона к дальнему концу помещения. Я – за ним. Стражники не двигаются.

За тронным возвышением – две винтовые лестницы, наверх и вниз. Вторая из зала не видна. Император начинает спускаться.

Я спускаюсь за императором и оказываюсь в небольшой комнате. Это что-то вроде кабинета. Люк над нашими головами закрывается. Император садится за резной деревянный стол и указывает мне на кресло напротив. Я также сажусь.

– Давай начистоту, Риггер. Все эти люди, твои друзья, – просты. Мелкие торговцы нелегальным товаром. Таких тут сотни и тысячи. А ты, Риггер, – человек совсем другого плана. Ты не шпион, потому что о твоём присутствии с первого твоего шага на нашу территорию судачит вся империя. Ты не стремишься убить меня или кого-то из высокопоставленных лиц. Если бы ты хотел, ты уничтожил бы уже весь дворец. Касс грамотно использовал тебя, не рассчитав, что я вернусь. Теперь расскажи мне, зачем ты здесь.

Искушение душит меня. Я хочу сорваться с места и свернуть императору шею. Но он бессмертный, а я – нет.

– Мне нужен vitum, – говорю я.

Император опирается руками о стол и встаёт.

– Зачем vitum бессмертному? Ты не сможешь им воспользоваться. Mortirum – ещё куда ни шло. Можно найти смертного и использовать его. А vitum?

– Я смертный.

Нить рвётся. Лопается. В глазах императора – странное выражение. Я никогда не видел такого.

– Ты – смертный?

Он удивлён. Он ничему не привык удивляться, но тут – он удивлён.

– Да.

Он идёт ко мне.

– И ты прошёл через всю империю, постоянно рискуя жизнью, чтобы обрести бессмертие?

– Да.

Он садится на край стола.

– Я всё время недооценивал тебя, Риггер. Когда ты вытащил меня из той ямы, я думал, что ты – просто отличный боец. Когда ты разметал моих всадников на границе Чёрных земель, я понял, что ты – лучший боец из всех живущих. Но я всё ещё думал, что ты – боец. Теперь я понимаю, кто ты. Мне кажется, тебе нельзя возвращаться к бессмертию. Ты страшен, Риггер.

Я поднимаюсь с кресла.

– Нет, – он останавливает меня жестом. – Я сделаю это. Ты получишь свой vitum. Мне даже неинтересно, как ты стал смертным. Но потом, Риггер? Что потом?

Я не знаю, что потом. Потом я должен вернуться к себе. К Жирному. В Санлон. Но я уже не хочу. Столько крови, сколько я пролил в Фаолане, я не проливал никогда. Я никогда не ставил себе таких безумных задач и никогда не выполнял их раньше. Я чувствую себя отлично.

– Неужели ты сможешь вернуться обратно? Кем ты был там, Риггер? Воином императора? Гладиатором?

Я был императором. Почти был императором.

В этот момент я всё понимаю. Я – игрушка? Мной – пользовались? Да. Но у меня есть в рукаве козырь, который побьёт любую карту. У меня есть цель.

– Сначала мне нужен vitum. Потом я скажу тебе, что будет дальше.

Император поднимается по лестнице. Как по команде, люк открывается.

Он не боится поворачиваться ко мне спиной.

В тронном зале ничего не изменилось. Всё те же стражники, Баргот, слуги в сине-красном. Виркас, Марфа и Микта. Только Касса больше нет. И Глана тоже.