— Прекрасно, тогда пойдемте, дамы: господа гости должны одеться.

— Вы слышали? «Ты хорошо его вымыла?» Я чуть не захлебнулся, — прыснул Вильдо.

Принцесса, покидавшая помещение последней, обернулась, посмотрела на Вильдо и сказала, усмехнувшись:

— Твое счастье, мой юный друг, что наши пальчики слишком велики для твоих ушек, глазок и волосиков. Уверена, тебя тоже не помешало бы вымыть хорошенько.

Вильдо со страху нырнул в свою раковину. Удаляясь, принцесса слышала громкий хохот гостей.

В большом голубом гроте был накрыт праздничный стол. Олли и Дикена Энно посадили во главе стола, прямо рядом с правящей четой и Васкелинданьей из Готима. Рядом с Олли сидела одна из дочерей принца — прекрасная наяда с сияющими синими глазами. Она не могла отвести взгляд от чудесных медно-рыжих волос мальчика. Рядом с Дикеном Энно восседала Ялинда, влюбленно глядя на своего героя. Для пяти крохотных гномов на столе перед княжеской четой был сооружен маленький столик с крохотными ракушками в качестве кресел. За большим столом заняли места громко и возбужденно болтающие водные духи. Это был пир, который в княжестве Наядуса запомнили надолго. И, конечно, не обошлось без рассказов о полном опасностей путешествии к реке зеленого золота Саримганте.

Святой камарин, как же здесь темно! Вундуд быстро поднялся на ноги и выбрался из груды старой еловой хвои, куда он мягко приземлился при падении. Крохотный гном осмотрелся. Вот он! Вундуд облегченно вздохнул. Его колпак зацепился за тонкий сучок у поверхности земли. Он нагнул сучок и осторожно снял колпак. Заглянув внутрь, Вундуд проверил, все ли на месте. К счастью, все было под рукой, даже набор для экстренных случаев. Вундуд вздохнул свободней. Где же могут быть еще два члена его летной команды? И вообще, где он сам? Лес был сумрачен и темен — глухая еловая чаща. Гигантские деревья стояли здесь плотно, ствол к стволу, почти не пропуская света.

Он огляделся, пытаясь сориентироваться. Север? Юг? Восток? Запад? Вундуд был одним из лучших навигаторов среди своих соплеменников, но и ему нужен был ориентир — звезда, солнце, мох на деревьях… Здесь же ничего этого не было, лишь плотная стена елей, кроны которых смыкались где-то там, наверху. Тишина… Абсолютная тишина. Лишь сейчас Вундуд осознал, что именно вызывало у него неприятное чувство: не было слышно ни единой птицы, ни единого шороха. День сейчас или ночь? Вундуд вообще-то был не робкого десятка, но здесь, один, в таком темном лесу… Ему стало муторно.

Он снял с головы колпак, вынул из него платок и расстелил его на земле. Затем он достал оттуда же свой сухой паек, ножик и прочие мелочи, которые обычно носит с собой крохотный гном. Все это он аккуратно выложил на платок. Потом отстегнул пуговку на верхушке колпака, открыл отверстие и приложил колпак ко рту, как мегафон.

— Вааааасссиииииррр!!!.. Вуууунннгггаа-аллл!!! — как из огромного громкоговорителя, раздалось в огромном соборе леса. — Ваааассссиии-ирррр!!! Вууууннннгггаааллл!!! Гдеее выыы???

— Чего орешь? Мы же не глухие.

Вундуд мгновенно обернулся. Позади него сидела белка и разглядывала гнома черными глазками-пуговками.

— Кто это говорит?

— Я, дурачок, — усмехнулась белка. — Какая она громкая, эта твоя труба! Можно мне тоже?

Белка, которая умеет разговаривать? Что-то тут не то.

— Никому нельзя брать мой колпак. — Он быстро нахлобучил его на голову, даже не пристегнув кончик. Тот болтался сбоку, но в данный момент Вундуду было все равно.

— Ах, да ты же гном! Терпеть не могу гномов, — фыркнула белка. — Все гномы лживые, коварные и прожженные ворюги, это каждый знает!

— Мы не такие.

— Мы? Значит, в моем лесу есть еще такие же лоботрясы, как ты?

— Как это — в твоем лесу?!

— Потому что этот лес — мой. И не вздумай тут гадить, а не то плохо тебе придется! — Глаза белки недобро сверкнули.

— Не бойся, как только я найду своих друзей, мы уйдем отсюда. По крайней мере, ты можешь мне сказать, где я нахожусь?

— Выясняй это сам! — Белка проворно взлетела на ближайший ствол. — И забери с собой весь свой хлам, иначе я тебе задам!

— Глупая белка! — разозлился Вундуд. — Глупая, хамоватая маленькая паршивка. — Он сел на платок, распаковал свой сухой паек и взял немного сладкого, особенно питательного нектара. Потом потянулся и с удовольствием погрыз пару жареных семян пушицы. Не имеет смысла сходить с ума. Сейчас в самый раз спокойно подумать…

— Что это?

Вундуд подскочил. Сам того не заметив, он вздремнул. Перед ним на задних лапах стояла лесная землеройка, с интересом разглядывая его карманный нож. То, что землеройка умела разговаривать, его уже не удивляло.

— Положи его, пожалуйста, на место, это опасно.

Но маленькая лапка землеройки коснулась острого лезвия.

— Очень хорошо, очень хорошо… Очень острое. — Лапка погладила лезвие. Потом землеройка снова сложила нож.

— Что ты ими делаешь? — проворный грызун указал на маленькие ножницы.

— Ими кроят. Пожалуйста, перестань — еще поранишь себя.

— Ладно, ладно! Не нервничай так. А это что? — Землеройка смотрела через маленькую лупу, которую с большим трудом подняла. — Ой! Ты такой огромный! — Она в испуге выронила нож на сухую хвою.

В это время ветром качнуло ветки крон, и тонкий луч полуденного солнца упал сквозь зеленый покров на лупу и через нее — на лесную почву.

— Я же говорю тебе, перестань любопытничать.

— Да не нервничай ты! А что ты ешь?

Вундуд посмотрел на свой импровизированный стол:

— Сушеные семена пушицы.

— Они вкусные?

— Вот, пожалуйста, попробуй. Но потом оставь меня в покое, ладно?

— Хм, вкусно. Хочешь орешек пинии?

— Орешки пинии? Но они же бывают только на юге… А мы сейчас на юге?

— Нет, но я импортирую их прямо из Тосканы. Попробуй-ка, они очень вкусные.

— Минутку, минутку! Правильно ли я понял: ты импортируешь орешки пинии из Италии?

— Конечно. Я меняю их на наше еловое масло. Выгодная сделка.

Вундуд усомнился в своем рассудке. Сначала эта невоспитанная белка, теперь лесная землеройка, импортирующая орешки пинии. Где он, наконец, приземлился?

— На какой я, собственно, Стороне нахожусь?

— На правильной Стороне.

— Значит, на Стороне фей и духов?

— Нет, мы находимся на Стороне людей. — Землеройка все еще с аппетитом грызла сушеные семена пушицы.

— Как, разве в этом мире белки и землеройки могут разговаривать?

— Вообще-то нет… Но здесь мир еще правильно устроен.