— Давайте начистоту, комиссар… Я приехал помочь вам. Но меня очень беспокоит моя сотрудница и я продолжу ее поиски. Однако это отнюдь не означает, что я не сделаю для вас все, что смогу.

— Погодите… — Шольца словно осенило. — Теперь я понимаю… Я же тоже этим занимаюсь, верно? Неудивительно, что мы не могли разыскать женщину из полиции или иммиграционной службы, разговаривавшую со Славко Дмитруком, перед тем как того изрубили на куски. Так это была она, точно?

— Я этого не исключаю. Но и утверждать тоже не могу.

— Понятно… — Шольц повернулся и направился обратно к машине. — Завтра с утра мы вместе первым делом поговорим об этом с моим начальством.

Всю дорогу до отеля Шольц не проронил ни слова. Перед тем как вылезти из машины, Фабель задержался.

— Послушайте, Бенни, — обратился он к Шольцу, — все, что я говорил, — истинная правда. Я помогу вам выследить этого серийного убийцу, и я не могу помешать вам доложить своему начальству о Марии. Но в результате это только осложнит оба расследования.

— Ваши частные поиски пропавшей женщины не являются официальным расследованием. А мое дело — является!

— Формулируйте как хотите. Но мы уже продвинулись с делом Карнавального убийцы. Вы действительно хотите, чтобы меня отрывали от расследования служебной проверкой?

— И что вы предлагаете?

— Моя главная задача здесь та же, что и ваша, — поймать этого сумасшедшего, прежде чем он снова убьет. Но с вашей помощью мне будет гораздо легче найти Марию, пока она не попала в серьезные неприятности. Но сначала мы найдем этого сукина сына! — Фабель ухмыльнулся. — Пойдемте в бар, выпьем что-нибудь и все обсудим.

Шольц помолчал, продолжая держать руки на руле, и наконец произнес:

— Ладно. Но платите, разумеется, вы.

Как обычно, утром Фабель вызвал в отель такси и направился через мост Северинбрюке в район Кальк, где располагалось полицейское управление. Утро выдалось ясным, и, пересекая Рейн, Фабель мог видеть вдалеке ажурные конструкции железнодорожного моста Сюдбрюке. Несколько длинных барж величаво двигались по реке на юг, в самое сердце Европы, на север, в Голландию и другие страны. Фабель постарался представить, как все выглядело раньше, когда еще не было машин, скоростных поездов и трейлеров. Наверное, Шольц прав — в Средние века Рейн действительно был главной магистралью. Казалось, что время невластно над рекой — современные баржи являлись отражением традиции, столь же древней, как и вся европейская цивилизация.

В управлении полиции дежурный офицер ему улыбнулся и пропустил внутрь без сопровождения. Фабелю было странно направляться в Кёльнский отдел по расследованию убийств не в статусе гостя. Он ощущал себя почти что сотрудником, постоянно работающим здесь, и невольно вспомнил о предложении, сделанном Вагнером и ван Хайденом: если бы он его принял, то ощущал бы себя тогда так же в любом уголке Германии.

Когда Фабель вошел в кабинет следователей, Тансу разговаривала по телефону. Ее густые рыжие волосы были собраны заколкой сзади, открывая нежную линию шеи. Тансу с ее полноватой фигурой вряд ли можно было назвать красавицей, но Фабель находил ее привлекательной — точнее, сексуальной. Она кивком показала ему на кабинет Шольца и прикрыла на секунду трубку ладонью.

— Он ждет вас, — сказала она. — Пожалуйста, не уезжайте, пока не поговорите со мной.

— Хорошо, — пообещал Фабель.

Шольц тоже разговаривал по телефону и жестом пригласил Фабеля сесть. Насколько Фабель мог судить по услышанным репликам комиссара, речь шла о предстоящем шествии полицейской колонны на карнавале, и Шольц был явно недоволен тем, как шла подготовка. Фабеля поразило, что Шольц воспринимал это гораздо ближе к сердцу, чем те убийства, которые расследовал. До этого Фабелю вообще казалось, что лишить Шольца равновесия и вывести его из себя практически невозможно.

— Доброе утро, — мрачно поздоровался Шольц, повесив трубку. — Готовы поговорить с нашими интернетчиками?

— Да. Но Тансу просила выслушать ее до того, как мы отправимся по делам.

Шольц пожал плечами:

— Сегодня нам нужно нанести еще один визит. Я навел справки об агентстве по эскорт-услугам, о котором сообщил наш гостиничный друг вчера вечером. Думаю, что вас это должно заинтересовать.

— Вот как?

— Этим агентством «На все вкусы» заправляет некий герр Нильсен, гражданин Германии. Тансу пытается о нем все выяснить. Но настоящими владельцами являются два украинца — Климкин и Лысенко. На учете в полиции не состоят, но подозреваются в тесных связях с организованной преступностью, особенно в нелегальной переправке людей через границу. Поэтому угадать, на кого конкретно в этом бизнесе работают Климкин и Лысенко, вряд ли составит проблему.

— На Витренко!

— Точно! Ребята из отдела по борьбе с организованной преступностью просили проявить особую осторожность.

— Вы общались с сотрудниками этого отдела? Надеюсь, про Марию Клее вы ничего не говорили?

— Пока нет. И ребята были из нашего городского отдела. А Федеральное ведомство по уголовным делам понятия не имеет, что мы собираемся пообщаться с Нильсеном. Но скрывать это постоянно я не смогу. Как бы то ни было, «На все вкусы» действует на законных основаниях и платит налоги. Во всяком случае, с тех доходов, что официально регистрируются. — Шольц ухмыльнулся. — Наверное, вы уже в курсе, что торговля женским телом впервые стала официально облагаться налогом именно в Кёльне.

Фабель кивнул. Кёльн был первым немецким городом, обложившим подоходным налогом сотрудниц секс-индустрии и легализовавшим этот бизнес.

— Мы очень гордимся тем, что являемся пионерами в налогообложении секса. Трудность заключалась в том, чтобы определить размер дохода той или иной труженицы, вкалывающей на этом поприще, — продолжил Шольц. — В том смысле, что если, например, представить себе налоговую декларацию со статьей «Оральный секс», то по каким пунктам следует отчитываться за истекший финансовый год? Ребята из налогового управления подсчитали возможный диапазон доходов и определили среднюю цифру. Таким образом и образовался налог с единой ставкой в сто пятьдесят евро в месяц на одну проститутку. Даже учитывая, что не все доходы декларируются, Кёльн стал просто купаться в деньгах. Меня всегда мучил вопрос, не превращается ли при этом наш бургомистр в сводника.

Размышления Шольца были прерваны появлением в кабинете Тансу.

— И все-таки после долгих и мучительных поисков мне удалось кое-что разузнать о Вере Райнарц — той студентке медицинского факультета, что была изнасилована в девяносто девятом.

— Вы нашли ее? — спросил Фабель.

— Да… вернее, формально нет, во всяком случае, не Веру Райнарц. Но теперь я знаю, почему мы не смогли отыскать ее по тому адресу, куда она могла переехать. Веры Райнарц больше не существует. Она совершенно официально изменила имя шесть лет назад.