— У тебя по-другому не бывает, — ухмыльнулся Ягер.

Скорцени рассмеялся, словно Ягер сказал нечто остроумное, хотя в его словах не было ничего, кроме правды.

— Тут есть место, где мы могли бы спокойно поговорить? — спросил эсэсовец.

— Ты понятия не имеешь о том, что значит говорить спокойно, — сказал Ягер, и Скорцени вновь рассмеялся. — Пойдем, я отведу тебя в свою комнату.

— Мне не обойтись без хлебных крошек, если я не хочу здесь заблудиться, — ворчал Скорцени, когда Ягер вел его через средневековый лабиринт замка Гогентюбинген.

Оказавшись в комнате Ягера, он плюхнулся в кресло, в которое сам Генрих садился с большой осторожностью.

— Ладно, какой способ самоубийства ты хочешь предложить мне на этот раз? — спросил Ягер.

— Можешь не сомневаться, у меня уйма новых идей, — заверил его эсэсовец.

— И почему меня это не удивляет?

— Потому что ты не дурак, — ответил Скорцени. — Поверь мне, за последние годы я сталкивался с огромным количеством самых разнообразных дураков. Некоторые из них носят военную форму и воображают, будто они солдаты. Но только не ты — тут я должен отдать тебе должное.

— Большое спасибо, — проворчал Ягер.

Относительно самого Скорцени он до сих пор не пришел к окончательному выводу: можно ли назвать Отто дураком в военной форме? Он безумно рисковал, но почти всегда выходил сухим из воды. В чем тут причина — удача или ловкость? Полоса удач Скорцени тянулась так долго, что Ягер относился к нему с уважением.

— Каким образом ты намерен накрутить ящерам их обрубленные хвосты?

— Только не хвосты — я намерен зайти с другой стороны. — Скорцени ухмыльнулся. Возможно, он считал, что его улыбка обезоруживает собеседника. Однако шрам превращал ее в устрашающую гримасу. — Ты слышал, что англичане начали использовать иприт против ящеров?

— Да, слышал.

В животе у Ягера все сжалось. В Первую мировую он долгие часы провел в душном противогазе. И еще он помнил своих товарищей, которые не успели вовремя их надеть. Ягер поморщился.

— Не могу их винить, но это отвратительное оружие. Интересно, с какой целью они приготовили газ? Неужели собирались использовать его против нас, если бы мы перебрались через Ла-Манш?

— Наверное. — Скорцени небрежно махнул рукой. Его не интересовали причины; что и как — вот главное. — И не возмущайся так. Если бы англичане использовали газ против нас, то мы бы им быстро показали, что иприт — еще далеко не самое страшное. У нас есть кое-что получше — после Первой мировой мы не сидели сложа руки.

— Не сомневаюсь.

Скорцени говорил очень уверенно. Интересно, откуда его сведения, и как проверяли действие новых газов — и на ком? Задавать такие вопросы слишком опасно. Ягер считал, что гораздо опаснее их не задавать, но с ним соглашались лишь немногие офицеры.

— Мы не использовали газ против ящеров, — продолжал Скорцени, — по той же причине, по которой не атаковали с его помощью англичан: мы боялись получить ответ. И хотя наш газ лучше, с ипритом связываться не хочется.

— Тут ты совершенно прав, — искренне согласился Ягер.

— Но когда ящеры высадились на их остров, англичане предприняли решительные действия. — Скорцени ухмыльнулся. — Как гласит старая пословица? «Ничто так не концентрирует внимание, как известие о том, что завтра тебя повесят». Что-то в этом роде. Должно быть, англичане решили, что они проигрывают, и пришли к выводу, что не стоит оставлять пули в стволе. И знаешь, что я тебе скажу, Ягер? Складывается впечатление, что ящеры не пользовались отравляющими газами в своих войнах, поскольку у них не оказалось подходящей защиты.

— Значит, англичанам удалось найти их ахиллесову пяту? — И он вдруг представил себе, что люди нашли способ вышвырнуть ящеров с Земли, хотя не имел представления, сколько потребуется газа и сколько людей уцелеет после его применения.

— Ну, во всяком случае слабое место, — сказал Скорцени. — Но ящеры не глупее русских. Сделай что-нибудь против них, и они попытаются придумать, как тебя остановить. У них мало своих масок — может быть, даже совсем нет, тут мы не знаем наверняка, — однако им удалось захватить английские образцы, к тому же на них работают коллаборационисты. На юге Франции есть завод, где они пытаются начать производство противогазов, которые будут надеваться на рыла ящеров.

— Свет появляется на рассвете, — сказал Ягер. — Хочешь заняться этим заводом?

— Ты заслужил сигару! — воскликнул Скорцени и из внутреннего кармана извлек настоящую сигару, которую торжественно протянул Ягеру. Тот схватил ее с таким восторгом, словно ему предложили святой Грааль. Улыбка Скорцени стала на удивление простодушной. — Я точно знаю, что произойдет со зданием завода.

— В самом деле? — поинтересовался Ягер. — И какое отношение имею я к твоим замыслам?

— Думай об этом как о поэтическом возмездии, — заявил Скорцени.

* * *

Один из солдат Раиса Ауэрбаха снова и снова заводил «Лидия, татуированная леди». Ауэрбаха уже давно тошнило от этой песни. Ему ужасно хотелось приказать кавалеристу заткнуться, но он не мог себя заставить. У каждого свой способ забыть о страхе перед сражением.

Именно в город Лидия, штат Канзас, и направлялись две кавалерийские роты. Крошечный городок на шоссе 25, двухполосный участок щебенки, идущий параллельно шоссе 83, которое проходило через Канзас с севера на юг в нескольких милях к западу от федеральной дороги, но заканчивалось тупиком задолго до границы со штатом Небраска.

Лейтенант Бил Магрудер сказал:

— Проклятые ящеры, наверное, уже вошли в Лидию.

— Надеюсь, — с чувством ответил Ауэрбах. — В противном случае многие из нас погибнут. — Он покачал головой. — Впрочем, многие из нас погибнут в любом случае. Атаковать ящеров кавалерийским строем — не самое безопасное занятие.

— Радиоперехват позволяет им отслеживать наше местонахождение с тех самых пор, как мы вышли из Ламара, — с нервной улыбкой сказал Магрудер. — Так что ящеры должны знать, что мы намерены атаковать Лидию всеми силами.

— Да, должны. — Улыбка Ауэрбаха получилась не менее напряженной.

Ящеры любили свои приборы и верили в их показания. Если они перехватили два радиосообщения, в которых говорилось, что две роты двигаются в сторону Лидии, чтобы взять городок под свой контроль, то они постараются встретить американцев как следует.

Однако в сторону Лидии двигались вовсе не две роты, а всего лишь радист Ауэрбаха и полдюжины его товарищей, да еще множество лошадей, в седлах которых сидели обычные чучела. Конечно, с земли такие чучела никого бы не обманули, но ящеры вели наблюдение с воздуха. Люди знали, что ящеры относятся к данным воздушной разведки так же серьезно, как к радиоперехватам. И если показать им то, что они ожидают увидеть, их удастся обмануть. Они направят свои войска к Лидии, а не в Лакин.