– Ты каждый раз называешь себя рыцарем. Что означает это звание?

– Так именуют на моей родине тех, кто с мечом в руке и благородством в крови являет собой образец силы, отваги, верности, приятности в облике и умения повелевать. Рыцарь не нанимается в услужение, но, будучи приглашен в дом равного ему, всегда готов помочь мудрым советом или добрым ударом.

– Охо-хонюшки-хо-хо… – амант принялся чесаться с удвоенной силой, по комнате прошла волна потного духа, прямо как от смрадного секосоя. – Это ты-то приятен обликом… Ну ладно. Послушаем, как там насчет советов. Что бы ты мне сказал, поглядев на моих воинов?

– Прежде всего ты напрасно обучаешь их драться на ровном дворе. Когда нападут враги, им придется прыгать через бревна да камни, а может, и уже павших топтать. Так что прикажи накидать на двор всякого мусора да кукол тряпочных, а там погляди, как твои рубаки оступаться да промахиваться будут.

Наступило молчание – амант переваривал услышанное.

– Совет дельный, – проговорил он совершенно чужим, безразличным голосом. – Поглядим насчет удара. И чем это ты собираешься его нанести?

Харра не нужно было долго упрашивать – взмах левой руки, и драгоценный его меч взметнулся в приветственном движении, каким обмениваются рыцари, готовясь к потешному поединку во славу своей возлюбленной. В последнем у Харра никогда недостатка не было.

Жаль только, в темноте этот амант недоверчивый не сумеет как следует разглядеть золоченый клинок… Словно подслушав эту мысль, амант приподнял какой-то колпачок, на который Харр и внимания не обратил, и прямо ему в живот уперся узкий луч света, сжатый чуть ли не в нить золоченой вогнутой поверхностью. Лучик поплясал на ножнах, переместился на меч. По комнате побежали призрачные блики.

– Спрячь, – тем же равнодушным голосом велел амант, быстро прикрывая светильник колпачком. – Оружье сгодится.

И снова наступило молчание, теперь уже в почти полной темноте.

– Значит, колдовству ты не привержен, а мечом ты оборужен таким, какового и у меня нет, – спокойно констатировал амант, и у Харра защемило под ложечкой – уж не дал ли он маху со своим простодушием…

Гостеприимный его хозяин зашелестел пристенной листвой, и в тот же миг на Харра сверху обрушилось что-то трескучее, холодное, но не тяжелое – словно тысяча ящериц разом побежали по голове, рукам…

Сеть. И такое с ним бывало, ловили – набрался опыта. Самое главное – не рвануться, не запутаться сдуру.

– Что, играть со мной вздумал? – как можно спокойнее и насмешливее проговорил он, одновременно ловя губами узелок сети, чтобы распознать, что к чему.

Он правильно понял, что ловушка-то не простая – сеть была сплетена из бечевы, на которую были нанизаны бессчетные каменные колечки, зелененые, поди. И гибкость сохраняется, и разрубить такую, если верить Махидиным рассказам, никаким мечом невозможно. Да и меч за правым боком – пока будешь доставать, амант сеть затянет натуго.

– Ну и что теперь скажешь, рыцарь? – насмешливо прозвучало из темноты.

– А то скажу, что гостем я был учтивым, а вот ты неприветным хозяином оказался.

Амант резко поднялся и, шагнув вперед, очутился с Харром почти что лицом к лицу – вернее, подбородок к макушке.

– И еще скажу тебе, амант, – продолжал Харр как не бывало. – Не ладно ты стал. Двумя ногами толкнусь и прыгну, сеть не помешает; а с ног тебя собью, так и придушу, я ведь тяжельче.

Амант засопел, по не отступил. Харр понял: а ведь подмоги-то рядом нет. Но тот не шевельнулся.

– Ты мне вот что скажи, – амант перешел на приглушенный шепот, – за яйцом пришел?

Харр опешил:

– Да на кой хрен мне твое яйцо? Я уж и позавтракал, и отобедал.

Амант наконец отступил, снова опустился на свою подушку. Видно, задел какой-то шнурок, потому что сеть дернулась, и Харр, потеряв равновесие, плюхнулся на пол. Падая, успел наполовину обнажить меч, но хозяин этого не заметил.

– Ну-ну, посиди, подумай, может, что другое ответишь.

– И ты посиди, хозяин мой благостный, вдвоем-то веселее. А то и спой мне, я ведь тоже петь горазд; у нас такие рыцари, что и петь еще мастера, менестрелями называются.

– Я тебе попою, менестрель…

Но в тишине, которая затягивалась с каждым разом все дольше и томительнее, становилось ясно: амант не знает, как выпутываться из создавшегося положения.

Не бывало, как видно, у него такого, чтобы пленник в сетях не бился, пощады не просил.

– Если скажешь, кто тебя послал… – завел было амант старую песню, но в это время кто-то бесшумно скользнул в комнату – судя по росту, прежний мальчонка.

– Возле дома девка бьется, кричит, что… – начал он, но амант, протянув руку, дернул его к себе, и все дальнейшее Харру услышать не удалось – отрок шептал на ухо.

– Так, – мрачно проговорил амант, – девку в подклеть, завтра сам ее допросишь – пора тебе учиться. Ступай.

Мальчик вышел, зыркнув на сидящего на полу менестреля рысьим глазом. Амант молчал, но сейчас Харр просто нутром чуял слова, которые вертелись на языке его пленителя: «Просто не знаю, что мне с тобой делать…»

Но вместо этих слов он услышал другое: дробный, неблагозвучный перезвон колокола, захлебывающегося в торопливости сигнала нежданной беды. Амант вскочил, ни секунды не раздумывая взмахнул рукой – свистнул клинок, и натяжение сети ослабло, видно, он перерубил шнур, ее стягивающий. Харр медленно распрямился, принялся со всей осторожностью освобождаться от упругих пут. Когда это ему удалось окончательно, в комнате уже никого не было. Он выхватил меч, взмахнул им для пробы – зелень, плохо различимая в полумраке, с живым писком разлетелась под ударами, словно пух из распоротой подушки. Ничего, рука затечь не успела. Не убирая меча, Харр ринулся к винтовой лестнице. Где-то в глубине затихали грохочущие шаги. Слетел птицей, перемахнул через опустевший двор. Выход нашел собачьим чутьем, выскочил на порог – перед домом никого не было, значит, Махиду уже успели внутрь затащить. Лады, она в безопасности. За спиной что-то загромыхало – дверной проем задвигали массивной плитой. Тоже хорошо.

Он побежал наугад, все явственнее различая шум разгорающегося боя. Незнакомые ему переулки петляли меж домов, где ни один не был похож на другой. Город был безлюден, накрепко затворен, и спросить, где тут жилище рокотанщика, было просто не у кого. Но, судя по отдаленности звуков, самого страшного еще не произошло – нападающие в улицы не просочились, их отбивали на стенах. Строфион их задери, раззяв, не могли по верхнему ребру острых тычков насажать!..

Натужное жужжание сбило его с толку – вроде не стрела, не дротик; он на всякий случай прянул в сторону; громадная пирль, величиной с ладонь, слабо светясь, пролетела мимо над самой землей, направляясь на шум битвы.

– Во, тебя там только, стервятницы, и не хватало! – ругнулся Харр, но двинулся бегом за нею, положившись на ее чутье. И не прогадал: в лиловатом тумане еще не отгоревшего заката он увидел впереди невообразимую свалку человеческих тел, сцепившихся врукопашную. Кто-то, громыхая щитом, откатился прямо ему под ноги, скрючившись и завывая от боли. Другой, присев, кошачьим прыжком ринулся на него – Харр отбил ногой, потому как еще сомневался: а вдруг ударит своего? Но удар получился с разбегу и под дых – похоже, смертельный; неумеха отлетел в сторону, как куль, и шмякнулся оземь, задирая босые ноги. Ну, слава тебе, Незакатное, – не свой. Подкоряжный. Теперь ясно, как их различать – нападавшие были не обуты. Руководствуясь сим немудреным опознавательным признаком, он сдернул с опрокинутого навзничь стража какое-то косматое чудовище, врезал ему в лоб рукоятью меча, отшвырнул. Огляделся, кому бы еще помочь, увидал бедолагу, на которого насели трое оторвал поодиночке, пришиб тем же способом. Покрутил головой, изумляясь – до чего же легок тутошний народ! Любого одной рукой можно приподнять за шиворот. Со стены, к которой он, оказывается, подобрался почти вплотную, на него свалился еще один босоногий, повис на плечах, прижимаясь вонючим телом и жарко дыша прямо в ухо. Похоже, у него не было даже никакого оружия надеялся добыть в бою, да не пришлось: Харр перехватил его за голову, перекинул через плечо и с такой силой ударил оземь, что темные брызги полетели прямо на белоснежные сапоги. Краем глаза заметил, что один из стражей аккуратно добивает палицей тех, кто валялся у него за спиной. Со стены прыгнули еще двое, и Харр отступил подалее, чтобы не искушать судьбу: лицом к лицу он теперь не побоялся бы выйти и на четверых, но вот сверху могли и ткнуть какой-нибудь самоделкой вроде заточенного рога. Он огляделся: вроде здесь уже справлялись и без него, но стена-то длинная, всю кругом не обежишь – может, здесь нарочно послали человек двадцать поплоше, чтобы стянуть поболее стражи, а в это время где-то молча и бесшумно перемахнет добрая сотня?